Солнечный свет рассеивался в пыльных портьерах, картины притихли в неосвещенных нишах, будто персонажи портретов спали в сплетенных самим Временем подвесных колыбелях.
Но в конце галереи, за два окна до входа в библиотеку, портьера была отодвинута, и золотой клин яркого света рассекал сумерки пополам. На широком подоконнике, опираясь спиной о витой переплет оконной рамы, сидела графиня Лэддери. Как и тогда в оранжерее, она находилась в обществе квадратной бутылки "Джека Даниэльса". Тихо ступая, Корин подошел ближе. Рамона подняла глаза. Мало сказать, что ее лицо было заплаканным - оно просто-таки утопало в слезах.
Рамона Лэддери попыталась, как сумела, улыбнуться Корину.
- Это судьба, да, Брайан?
Корин не понял, имеет ли она в виду их вторую подряд случайную встречу при похожих обстоятельствах или смерть Эммета Уинвуда.
- Наверное, - ответил он словом, одинаково подходящим для обоих вариантов.
Глаза женщины сузились, словно она вознамерилась проникнуть в самую сердцевину мозга Корина и вытащить оттуда всю правду до конца.
- Я говорила вам о преступлении, Брайан. Свершилось.
- Да, свершилось, - сказал Корин беспомощно. Его вдруг охватила злость на себя, на свою неспособность преодолеть одномерность и зашоренность сознания, увидеть вещи под иным, дающим волшебный ключ углом зрения. Его хваленая логика, которую так ценил полковник Коллинз, оказалась бесполезной побрякушкой в ситуации, когда, кроме нее, и надеяться не на что.
Прорываясь сквозь удушающую пелену злости, Корин брякнул:
- Вы убили Уинвуда, Рамона?
Графиня Лэддери, ничуть не удивившись, глотнула виски из горлышка, зажмурилась на секунду.
- Нет, Брайан. Это сделала Коретта.
Корин молчал, постукивая ногтем по сигаретной пачке. Рамона отобрала ее, извлекла две сигареты, сунула в рот и одновременно прикурила. Потом она протянула одну сигарету Корину, тот машинально взял дымящийся белый цилиндрик.
- Я любила его, Брайан, хотя он и не заслуживал... Если бы вы знали меня близко, вы сказали бы, что эгоистичная и самовлюбленная Рамона Санчес не способна на чувство. Но.. Боже, что с нами происходит, Брайан? - Она принужденно засмеялась.
- Что вам известно о Коретте Уинвуд? - нажал Корин.
Рамона зашлась в приступе неврастенического смеха.
- Ни-че-го! Я хотела вернуть Эммета... Хотела, чтобы все было как прежде.
Он оттолкнул меня, но Коретта думала, что...
- По-вашему, этого достаточно, чтобы обвинить ее в убийстве?
Замороженный тон Корина несколько отрезвил Рамону.
- Это сделала она... или мой муж, какая разница... или они вместе. О, теперь я догадываюсь, что они оба давно обо всем знали! Как вы думаете, зачем он привез меня в Везенхалле? Полюбоваться на труп Эммета, вот зачем...
Бедная Рамона, подумал Корин. Похоже, она и впрямь считает себя центром Вселенной, первопричиной всего сущего.
Нет ни политики, ни денег, ни серьезных поводов к преступлению - только Рамона как основа помыслов и поступков других людей.
Но ведь может оказаться, что она и права... Человек, стрелявший в Рональда Рейгана, не был наемником тайных могущественных сил. Он всего-навсего возжелал произвести впечатление на киноактрису Джуди Фостер... Судьба мира могла измениться из-за того, что свихнувшийся маньяк влюбился в актрису!
И не всегда они промахиваются.
24
В библиотеке появился Джон Уэстбери и с порога начал выкладывать новости.
- Леди Брунгильда утверждает, что телефонная линия надежна и при местных переговорах работает отлично, зато при международных, особенно трансконтинентальных, шумы в трубке - обычное явление.
- Хорошо сделано, командир, - откликнулся Корин. - Положите это в коробку.
- Как! Если мы установили, что звонок шел из другой страны... Леди Брунгильда подтвердила и прерывистый сигнал международного вызова...
- Положите это в коробку, - повторил Корин. - Пусть в ней накопится побольше фактов, прежде чем мы начнем стряпать из них версию.
Дверь открылась, вошел Берковский.
Видно было, как он тщится излучать уверенность и энергию, но получалось у него плохо.
- Вы хотели видеть меня, господа?
Уэстбери указал на кресло. Берковский сел.
- У мистера Торникрофта есть вопросы к вам, - пояснил Уэстбери.
- А почему я должен отвечать на вопросы мистера Торникрофта? - желчно осведомился банкир.
- А вы и не должны... Если, конечно, вас не интересует скорейшее раскрытие преступления.
Берковский вздрогнул.
- Боже упаси! Если вы так это расцениваете...
- Вас подозревают не больше, чем других, - успокоил его Уэстбери.
- Я выпью водки...
- Водка в баре.
Не вставая с кресла, Берковский дотянулся до бара, извлек плоскую флягу "Смирнофф" и щедро плеснул в стакан.
Корин взял слово.
- Мистер Берковский, расскажите, пожалуйста, о беседе, состоявшейся между вами и Эмметом Уинвудом здесь, в библиотеке, в ночь с двадцать третьего на двадцать четвертое.
Берковский едва не поперхнулся водкой.
- Никакой беседы не было, Торникрофт! Да, мы встретились здесь... Случайно... Мне не спалось, я хотел выбрать какую-нибудь книгу... Мы перемолвились с Уинвудом парой слов, не больше.
О погоде, о Рождестве...
- О влиянии лунных фаз на поведение кошек, - подхватил Корин. - Мистер Берковский, зачем вы лжете? Ложь не в вашу пользу.
- Да я говорю вам...
- Послушайте, Берковский. Я спускался в библиотеку в ту ночь и слышал из-за двери обрывок вашего разговора.
Уинвуд сказал, что не может сделать чего-то... Вы ответили, что его доклад погубит не только вас лично, но и нанесет удар по организации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58