Всё меньше оставалось дружины у Владимира.
Святославич сам не знал, отчего вспомнил он вдруг строгий лик на потрескавшейся доске, которому молилась бабка его Ольга, одна из первых на Руси христианок.
- Помоги тогда Ты, Бог моей бабки, раз Перун не может! Яви чудо! - крикнул горячо Владимир.
И - произошло чудо. Внезапно без видимой причины отряды ятвягов дрогнули и, не выдержав натиска русичей, обратились в бегство, стремясь затеряться в густой дубраве. Дружина Владимира преследовала отступавшего врага, разя его мечами.
Победа была полной. Разбив ятвягов, дружина вернулась в Киев с богатой добычей и множеством пленных.
Князь Владимир был задумчив и, хотя продолжал вести прежнюю языческую жизнь, нередко вспоминал тот случай на бранном поле.
А тут еще произошло событие, оставившее в непробудившейся до конца душе князя глубокий след.
КРОВАВЫЕ УСЫ ПЕРУНА
Считая, что победой над ятвягами русичи обязаны Перуну, волхвы решили почтить своего истукана принесением ему человеческой жертвы.
- Кинем жребий на отрока и на девицу - на кого падет, того и заколем мы в жертву Перуну, а их кровью вымажем ему усы. Насытится Перун и будет давать нам новые победы, - говорили волхвы.
Жребий был брошен и пал на юного отрока - варяга. Звали его Иоанн. Он был единственным сыном отца своего Феодора. Оба они - и Феодор, и Иоанн были христианами, что особенно раздражало волхвов. Именно потому волхвы и выбрали в жертву Иоанна, подстроив жребий.
- Идите и приведите нам отрока! Так пожелал Перун! - беснуясь, кричали волхвы.
Посланцы волхвов отправились на двор к Феодору и заявили ему, что хотят взять его сына и заколоть перед истуканом с золотыми усами.
- Гордись, отец, его выбрал сам Перун! Дух твоего сына будет прислуживать ему в загробном мире. Выдай нам сына и мы уйдем!
- Не отдам вам Иоанна! Ваши боги - не боги, а деревяшки. Они не едят, не пьют и не говорят, на что им мой сын? Разве не знаете, что ваши истуканы вырублены топором из стволов и обтесаны? Не боги они, а бесы! Истинный же Бог один - это он сотворил все в мире и самого человека по образу и подобию своему.
Разъярились волхвы, когда услышали такой ответ. Двое их посланцев, оттолкнув Феодора, хотели схватить Иоанна, но отважный варяг выхватил меч и стал оборонять сына. Посланцы, выкрикивая угрозы, отступили. Вскоре подосланная волхвами толпа ворвалась во двор.
Феодор с Иоанном укрылись на втором этаже хором.
- Отдай сына, и сам уцелеешь! - кричали волхвы.
- Не отдам! Если ваш Перун всемогущ, то пускай явится за ним и сам возьмет моего сына! Зачем же мешаете ему? - решительно отвечал христианин.
- Не слушайте его, киевляне! Разве не видите, что он оскорбляет наших богов? Бросайте факелы! Жгите христиан! - завопили в испуге волхвы.
Полетели факелы. Деревянные хоромы вспыхнули, занявшись сразу с нескольких концов. Ворвавшись внутрь, разъяренная толпа растерзала Иоанна и Феодора.
Узнав о том, как погибли варяги, загрустил князь Владимир. Зорким своим сердцем почувствовал он, что боги языческого пантеона не больше, чем позолоченные истуканы. Однако истинный Бог тогда не был ему ведом. Душа киевского князя страдала, искала, но все еще не видела истины.
ЧЬЯ ВЕРА ЛЮБА БУДЕТ, ТУ И ПРИМЕМ
Как-то во время пира, когда, напрасно пытаясь развеселить Владимира, носились перед ним пестрые скоморохи, к Святославичу подошел дядя его Добрыня, родной брат матери Владимира Малуши. Был Добрыня старшим воеводой княжеским. С детства пестовал он Владимира и воспринимал боль его как свою.
- Позволь спросить тебя, княже... Давно уже вопрос этот покою мне не дает.
- Спрашивай!
- Отчего невесел ты? Какую думаешь думу? Дружина твоя сильна, границы крепки. Народ русский хвалу тебе воспевает, ибо вновь вернул ты ему покой и мир, - продолжал Добрыня.
Владимир нахмурился, испытующе взглянув на дядю. Поймет ли тот его? Не осудит?
- Не верю я истуканам, дядя, - сказал он отрывисто. - Видно, правду говорят мудрые греки: не более в них истины, чем в колодах деревянных. Позор народу нашему пням поклоняться и жертвы им приносить. Нужна нам иная вера.
Серьезно выслушал его Добрыня и, как в детстве, когда Владимир был еще несмышленым отроком, дал дельный совет:
- Ты погоди, князь, отказываться от истуканов. Это всегда успеется. Прежде узнаем, какая у кого вера. Много у нас в Киеве торговых гостей - есть и магометане, и хитрые иудеи хазарские, и латинской веры люди, и премудрые греки. Их и расспросим.
Полюбился Владимиру совет Добрыни.
- Быть по сему! Вели купцам заморским: как в другой раз на Русь поедут, взяли бы с собой ученых людей. Пусть расскажут нам ученые мужи о своей вере. Чья нам люба будет, ту мы и примем со всем нашим народом.
Прослышав об этом, к Святославичу стали прибывать мудрецы, уговаривая славного русского князя перейти в их закон.
Первыми пришли камские болгары.
- Ты князь великого народа, а истинный закон тебе неведом. Образумься же и служи Магомету. Нет веры правильнее, чем магометанство, - сказали они.
- Во что же вы верите? - спросил Святославич.
- Нет Бога, кроме Аллаха, а Магомет - пророк его. Учит нас Магомет: творите обрезание, не ешьте свинины, а по смерти пророк даст каждому до семидесяти прекрасных жен.
Не понравился князю Владимиру такой закон и стал думать он, как отослать магометан.
- Правду ли говорят купцы мои, что по вере вашей нельзя вина пить? спросил он.
- Правда.
- Что ж молчите о том? Нет, не люба нам такая вера. Руси есть веселие пити, не может она без того быти...
Ушли ни с чем магометане, и уйти-то даже не успели, а в дверях гридницы уже выросли немцы-католики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16