Она была прочная, стальная и в то же время гибкая, наша струна, и ее почти невозможным казалось разорвать. В одну секунду ко мне вернулась вся утраченная легкость.
- До Москвы бензина не хватит, - улыбнулся я.
Она чуть подняла брови.
- Значит, вы конкурент? - спросила она.
- Почему конкурент?
- Москва и Питер - два врага, или даже нет, не врага, а два завистливых соседа по подъезду, которые демонстративно не обращают друг на друга внимания и лишь незаметно, в дверные глазки, подглядывают, кто чего делает и кто чего купил...
- В самом деле?
- Ну почти так...
- Надеюсь, мы с вами не будем вымещать друг на друге обиды городов?
- Не будем, - не то согласилась, не то пообещала она.
Я сел в машину. Спереди было не так тесно, как казалось снаружи.
- Вы ужинали? - спросил я.
Подумав, она качнула головой.
- Я и не обедала, - сказала она.
- Никогда не поздно исправить ошибку. Как называется улица, на которой расположен Инженерный замок?
- Садовая.
- Там рядом есть одно тихое местечко. В нем можно заказать русские блюда, а подают их в больших тарелках с деревянными ложками.
Она посмотрела на меня слегка озадаченно. На ее гладком лбу между бровями на мгновение появилась и сразу разгладилась морщинка.
- Постойте, а у входа есть искусственные пальмы в кадках и швейцар?
- Кажется, да, - вспомнил я.
- Тогда это "Летний сад"! - воскликнула она.
- Вы там были? - удивился я.
- Всего лишь однажды, с одним знакомым. Для меня там слишком дорого.
Я ощутил неясный укол не то ревности, не то гнева. Мне не понравилось, что у нее есть знакомые, которые приглашают ее в "Летний сад". Еще в тот момент я испугался, что она будет рассказывать или важно намекать мне на свои прошлые связи, как это любят делать некоторые женщины, уверенные, что это создает вокруг них ореол поклонения, преданной свиты и блестящих побед, но она не собиралась делать ничего подобного. Про знакомого же она сказала только для того, чтобы объяснить, что "Летний Сад" ей не по карману. Признаться, он был дороговат и для меня, хотя я и хорошо зарабатывал в то время, но начинать наше знакомство со второсортных забегаловок с шумящими компаниями, запахом пива из баров и официантами, зорко следящими, не украдешь ли ты вилку и не забудешь ли расплатиться, мне не хотелось.
- Мы едем? - спросила она.
- В "Летний Сад", - подтвердил я.
- А то, что я не одета и не накрашена? Для них это неважно? - сказала она с легким сомнением, окидывая взглядом свои джинсы и светлый, со сложными треугольными узорами свитер.
- Им-то что. Нас пустят и так, - заверил я ее.
- А для вас это важно? - вновь спросила она, и я почувствовал, что этот вопрос не был простым кокетством. Она спрашивала, потому что действительно хотела узнать. И еще я ощутил, что с ней всегда надо быть искренним и раз и навсегда отбросил все те почти заученные, обточенные и лукавые слова, которые сами собой находились у меня, когда я говорил с женщинами.
- Для меня важно, что вы это вы, а одежда не имеет значения, - сказал я.
Она кивнула, очень ответственно и серьезно взялась за руль, а потом вдруг рванула с места так стремительно, что по лбу меня сразу огрело мишкой на веревочке, который на липучке были прикреплен к лобовому стеклу. Все передняя панель ее машины была украшена фенечками - сердечками с ножками, тараканами с мигающими глазами, пальцами "о кей!", елочками-дезодорантами и прочей безвкусной мишурой. На бардачке красовалась длинная наклейка, составленная из разных букв, вырезанных из других наклеек: "Запрыгивай мне на ..., подруга!" Я удивленно покосился на нее, а она, заметив, куда я смотрю, сказала:
- Осталось от старого хозяина, пробовала содрать - не получается. Отмочить надо - и лезвием.
Я обернулся к ней и, увидев, как жгуче покраснела ее покрытая персиковым пушком щека, спросил:
- А сердечки с ножками?
- Сердечко с ножками мое, а остальное не мое, - сказала она и вдруг рассмеялась да так, что едва успела нажать на тормоз, когда перед нами довольно деликатно для Питера, где ездят бесцеремоннее, чем в Москве, да еще сигналят втрое чаще - стали перестраиваться синие "Жигули".
Надо сказать, что машину она водила как камикадзе, с точностью наоборот: когда не нужно разгонялась, когда не нужно тормозила, и я на своем пассажирском месте в панике шарил по полу ногами, пытаясь найти отсутствующие педали. Пару раз она проскакивала перекрестки на только что зажегшийся красный, а однажды, вдруг чего-то испугавшись, резко, едва не с заносом, затормозила на слегка мигнувший зеленый.
- Тот был не очень красный, а этот не сильно зеленый, - сказала она в свое оправдание.
Одним словом я испытал немалое облегчение, когда, счастливо миновав бампера других машин, мы припарковались рядом с Инженерным замком у развесистых искусственных пальм "Летнего сада".
Швейцар, одетый в стилизованную, тесную и, должно быть, очень неудобную ливрею, зацепил нас тренированным взглядом и посторонился, открыв нам дверь. В руке он держал бердыш или что-то подобное - стилизованно-древнее.
Не помню точно, о чем говорили мы тогда за маленьким столиком около чучела медведя, который держал в лапах поднос. Как всегда бывает между недавно знакомыми людьми, разговор выходил сумбурным. Она словно прощупывала меня, не совсем еще доверяя. Во всех ее движениях, жестах, улыбках, в том, как она отказывалась от шампанского, а потом все же, не устояв, пила его, или цепляла рукавом тарелку, или щурилась на медведя, или порой, забывшись, жестикулировала, было столько настоящей, не актерски выверенной, а естественной женской грации, молодой, здоровой, сознающей свою привлекательность, но немного стестяющейся ее, что я любовался своей спутницей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13