Как я вообще мог в
это ввязаться? Как я мог оказаться настолько слаб морально, настолько жа
лок, чтобы не пытаться отстоять свои моральные убеждения?
Я был не тем человеком, кем себя считал.
Перед моим мысленным взором возник образ Джейн, которую какой-то незнако
мец затаскивал в переулок и насиловал.
У этой женщины есть муж? Приятель? Дети? Родители есть?
Ч Ты упустил свой шанс, Ч сказал Филипп. Он бежал в переулок, расстегивая
штаны.
Я бросился к нему, но голова моя кружилась, меня тошнило, и я привалился к с
тене.
Ч Не смей!
Он посмотрел мне в глаза:
Ч Ты знал правила игры.
Он схватился спереди за ее брюки, рванул и оторвал лоскут.
Остальные террористы смеялись. Женщина жалобно хныкала, отчаянно пытая
сь не дать стянуть с себя брюки, защищая остатки своего поруганного дост
оинства, но Филипп встал на колени и грубо раздвинул ей ноги. Я услышал зву
к рвущейся материи. Она кричала, плакала, по ее покрасневшему лицу лились
слезы, и была она маленькой перепуганной девочкой, и никем другим. И в глаз
ах ее был ужас Ч голый, презренный ужас .
Ч Отпусти ее! Ч крикнул я.
Ч Нет.
Ч Я следующий! Ч крикнул Стив.
Ч Нет, я!
Я вышел из переулка, шатаясь. За спиной я слышал их смех и ее крики.
Я не мог с ними драться. Я ничего не мог сделать.
Я вышел и сел на узкий выступ под окном “Баскин-Роббинса”. Стекло витрины
холодило спину. Я заметил, что руки у меня трясутся. Я все еще слышал ее кри
ки, хотя они были заглушены шумом города, людей, машин. Открылась дверь, и и
з нее вышел Билл с большим рожком шоколадного мороженого в руках.
Ч Сделал? Ч спросил он.
Я покачал головой. Он нахмурился:
Ч Нет?
Ч Не смог, Ч ответил я, борясь с тошнотой.
Ч А где все?
Ч Там.
Ч А! Ч Он лизнул мороженое и направился к переулку.
Я закрыл глаза, пытаясь слышать только шум машин. Филипп Ч зло? Все мы Ч з
ло? Я не знал. Всю мою жизнь меня учили, что зло банально. Такая теория возни
кла из-за нацистов и их институционализированного ужаса, и за всю мою жиз
нь я до тошноты слышал, что зло не бывает талантливым, зрелищным или велич
ественным Ч только маленьким, обыденным, ординарным.
Мы были маленькие, обыденные, ординарные.
Были ли мы злом?
Филипп считал, что мы Ч добро, верил, что мы можем делать все, что захотим, и
это будет правильно. Нет морального авторитета, перед которым мы в ответ
е, нет этической системы, которой мы обязаны придерживаться. Мы над всем. М
ы сами решаем, что добро, а что зло.
И я решил, что это не добро.
Почему мы не все с этим согласились? Почему у нас разные убеждения? Почти в
о всем остальном мы думали и чувствовали заодно. Но в этот момент я был так
же чужд моим собратьям Незаметным, как и нормальным людям.
Филипп говорил, что я вор еще цепляюсь за мораль и условности общества, ко
торое оставил позади.
Может, он и был прав.
Через несколько минут они вышли из переулка. Я хотел зайти, посмотреть, чт
о с женщиной, как она, но остался сидеть, прислонившись спиной к витрине “Б
аскин-Роббинса”.
Ч А кино, наверное, уже кончилось, Ч сказал Филипп, поправляя ремень. Ч Д
авайте вернемся к кинотеатру.
Я кивнул, поднялся, и мы пошли обратно. Я по дороге заглянул в переулок, но н
ичего не увидел. Наверное, она убежала в другую сторону.
Ч Ты один из нас, Ч сказал Филипп. Ч Ты тоже в этом участвовал.
Ч Разве я что-нибудь сказал?
Ч Нет, но подумал. Ч Он посмотрел на меня. Ч Мне нужно, чтобы ты был с нами.
Я не ответил.
Ч Ты убиваешь, но не насилуешь?
Ч Там было другое. Личная вражда.
Ч Все личное! Мы сражаемся не с отдельными людьми, а с системой. И должны н
ападать, когда и где можем.
Ч Я это понимаю не так, Ч сказал я.
Он остановился.
Ч Значит, ты против нас.
Я замотал головой:
Ч Я не против вас!
Ч Тогда ты с нами. Я не ответил.
Ч Ты с нами, Ч повторил он.
Я кивнул. Медленно. Да, наверное. У меня не было выбора.
Ч Да, Ч ответил я.
Он улыбнулся и обнял меня за плечи.
Ч Один за всех и все за одного! Как три мушкетера.
Я заставил себя улыбнуться, хотя улыбка вышла кривая и немощная. Чувство
было такое, что я измазался в липкой грязи, и противна была его рука у меня
на плечах, но я ничего не сказал.
Я был с ними. Был одним из них.
Что еще у меня было?
Кем еще мог я быть?
И мы пошли в сторону кинотеатра.
Глава 5
Мы жили в собственном мире
Ч подпольном мире, занимающем то же пространство, что и обычный, только о
тстающем от него на пару тактов. Это напомнило мне эпизод из “Внешних гра
ниц”, когда время остановилось и все в мире застыли, кроме мужчины и женщи
ны, которые остались этим не затронуты и жили вне времени, между секундам
и.
Только те люди, с которыми мы сталкивались, не были застывшими во времени.

Они просто нас не замечали.
Странное это чувство Ч когда тебя не видят люди, с которыми ты соприкаса
ешься. Я уже привык к тому, что я Ч Незаметный, но это было другое. Будто я б
ыл по-настоящему невидимкой, призраком. До того я ощущал себя частью мира.
Меня не замечали, но я существовал. Теперь же... я будто не существовал, или с
уществовал на другом уровне. Будто обычная жизнь Ч это кино, а я Ч зрител
ь: могу смотреть, но не участвовать.
И лишь тогда я чувствовал себя живым, когда был с другими террористами. Мы
были оправданием существования друг друга. Мы были островком реальност
и в нереальном мире, и по мере того как во мне росло чувство отчуждения от
мира людей, я все больше и больше времени проводил с террористами и все ме
ньше и меньше Ч один. Приятно было, когда остальные были рядом как доказа
тельство, что я не одинок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114