Просто стоял и молчал, пытаясь прочесть что-нибудь на ее лице, но так ничего не прочел. Молчание угнетало, и он почувствовал, что надо все же что-то сказать.
– Моя мама потаскуха, – вырвалось у него.
И он тут же пожалел. Это утверждение не совсем точно выражало его чувства по отношению к матери, и вот сейчас, будучи произнесенным, вырвавшимся за пределы его сознания, оно выглядело слишком грубым, слишком жестоким. Он, конечно, хотел отмежеваться от своей матери, показать Пенелопе, что не разделяет ее взглядов на жизнь. Но ему не понравился холодный, осуждающий тон собственного голоса. Кажется, Пенелопе это тоже не понравилось.
– И ты осмеливаешься говорить такое о своей матери? – возбужденно проговорила она, повернувшись к нему.
Ему хотелось взять слова обратно, хотелось объяснить, что он имел в виду. Но вместо этого только вяло произнес:
– Не знаю…
– Ты что же, совсем не уважаешь своих родителей?
Он молчал.
– Извини, – грустно вздохнула она. – Я вовсе не хотела на тебя бросаться. Но все же думаю, – даже не зная всех обстоятельств, – что ты не должен всю вину взваливать на свою маму. Если тебе было плохо, то, наверное, и ей тоже. Она, конечно, делала все, что могла. Ведь это очень трудно воспитывать ребенка одной, без мужа. Я вот никогда не осуждаю своих матерей за… – Ее голос осекся.
– За что?
– За отца. – Она отвернулась.
Не проронив ни слова, они продолжали шагать по траве. Дион заговорил первым.
– А что с твоим отцом?
Она не ответила.
– Пенелопа, – мягко окликнул он.
– Моего отца, – сказала она, – загрызли волки.
Дион, пораженный, уставился на нее, не зная, что сказать. Затем глубоко вздохнул и еле слышно выдавил:
– Извини.
Пенелопа слабо кивнула и ускорила шаг.
– Я тоже извиняюсь. Давай просто забудем об этом.
Диона одолевали сомнения, стоит ли продолжать разговор. Она сказала, что не хочет об этом говорить, но он чувствовал, что хочет. Он сам ко всему, что касалось отца, относился чрезвычайно болезненно, с особой чувствительностью. Особенно когда о нем спрашивали посторонние. Но ей, наверное, в тысячу раз хуже.
– Ну ты его хотя бы помнишь?
Она замедлила шаг, затем остановилась и повернула к нему лицо.
– Когда он умер, я была совсем маленькой. У меня есть несколько его фотографий, и мне много рассказывали о нем матери. Так что, мне кажется, я его знаю. Но чтобы помнить? Heт я его не помню. Отец существует только в моем воображении. – Она посмотрела на часы. – Уже почти пять тридцать.
– Да. Мне надо идти.
Пенелопа облизнула губы.
– Но мы остаемся друзьями?
Он кивнул.
– Конечно, остаемся друзьями.
– И для тебя это не имеет значения?
– А для тебя? Я имею в виду, насчет меня.
– Нет, – вырвалось у нее. – Конечно, нет.
– И для меня, разумеется, тоже.
Пенелопа посмотрела на дом, затем робко встретилась с ним глазами.
– Мама разрешила мне взять машину и отвезти тебя.
– Это хорошо, – сказал Дион.
Это было действительно хорошо. Он ничего не имел против матери Пенелопы, но, когда она подвозила его в прошлый раз, он чувствовал себя исключительно скованно. Пенелопа сидела на заднем сиденье, прямо за ним, и ему все время казалось, будто он находится в машине с ее мамой один на один. Она говорила без остановки, задавала вопросы, большинство из которых были почти личными. Или по крайней мере просто странными. В ее улыбке был легкий налет сексуальности. В ее глазах, когда она испытующе всматривалась в него, было что-то похожее не то на обещание, не то на угрозу. Своими суетливыми манерами она напоминала ему его собственную маму, и это только добавляло напряжения. Видимо, первоначальное впечатление о ней было ошибочным. Он был тогда несказанно рад, когда машина наконец затормозила перед его домом.
Пенелопе, разумеется, он ничего не сказал. И на этот раз, когда он снова увидел ее, она опять показалась ему типичной домашней хозяйкой, похожей на мышку.
Он был рад, что поедет не с ней.
– Пошли, я возьму ключи, а ты попрощаешься, – сказала Пенелопа.
– Хорошо.
Он вошел в дом вслед за ней.

* * *

Оказалось, что Пенелопа прекрасно водит машину, аккуратно и осторожно. Она правильно держала руль – так, как рекомендовали инструкторы, – и тормозила сразу же, завидев желтый свет. Дион обнаружил, что улыбается, наблюдая ее тщательную сосредоточенность.
Она, наверное, заметила это краем глаза.
– Чего это ты усмехаешься?
– Да так просто.
– Тебе смешно, как я управляю машиной?
– Конечно, нет.
Она включила сигнал левого поворота.
– Мне не очень часто приходится ездить.
Он засмеялся.
– Вот уж никогда бы не подумал.
Машина остановилась у его дома. Она заглушила мотор и включила стоп-сигналы.
– Да, позанимались мы с тобой сегодня здорово, – сказал Дион, беря свои книги, которые лежали на сиденье между ними.
– Что верно, то верно, – призналась она.
Он посмотрел на нее. Ему очень хотелось к ней прикоснуться, ну в конце концов хотя бы пожать на прощание руку, но он боялся.
– Может быть, зайдешь?
– О нет! – Она покачала головой, как будто это предложение ее шокировало. – Я не могу. Мне надо сразу возвращаться назад. – Она стала смущенно разглядывать рулевое колесо. – Кроме того, моим матерям не понравится, если я зайду к тебе.
– Матерям?
– Что?
– Матерям. Ты сказала «моим матерям».
– Я так сказала?
– Да. И раньше тоже так говорила.
Девушка покраснела.
– Ну это просто я так о них думаю. Я понимаю, это кажется странным и непонятным, но они все так заботятся обо мне. Они являются совладелицами завода и делят между собой служебные обязанности. То же самое и насчет семейных обязанностей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132