- О, госпожа, вы могли видеть меня, проезжая по улице, или где-нибудь еще. Я никогда не был знаком с женщиной такого высокого звания.
Невин внутренне ликовал. Они были здесь, трое из них оказались рядом в то самое время, когда он получил известия о девочке, которая могла обернуться Бранвен. Конечно же, подошло время, конечно, судьба подвела его к одной из тех критических точек, когда он будет иметь шанс распутать этот клубок.
В волнении он совершенно забылся. Огонь почти потух, он подбросил пару больших поленьев и махнул рукой, вызывая пламя. Тут же он услышал вздох Ловиан. Невин обернулся к ней:
- Простите, госпожа, я напугал вас.
- Извинения ни к чему, мой господин, - подчеркнув этот титул, тихо произнесла Ловиан. - Это мне следует гордиться тем, что такой человек, как вы, снизошел до лечения моего сына от лихорадки.
- Я вижу, для госпожи рассказы о двеомере - не просто небылицы, предназначенные для развлечения детей.
- Ее милость в своей жизни видела слишком много странных вещей.
Мгновение они изучали друг друга, словно пара фехтовальщиков. Затем Невин почувствовал касание двеомера, принуждавшее его сказать правду. Даже губы начало покалывать от напряжения...
- Очень важно, чтобы Родри дожил до зрелых лет, - сказал Невин наконец. - Я не могу вам сейчас открыться, но его судьба - это судьба Элдиса. Я бы хотел отныне приглядывать за этим мальчиком.
Ловиан нахмурилась, в тревожных отсветах огня ее лицо выглядело бледным. Наконец она кивнула.
- Вашей милости всегда будут рады при дворе Аберуина. И если желаете сохранить все в тайне, я буду просто твердить, что меня забавляет этот оборванный старичок-травник.
- Воистину, так будет лучше всего. Благодарю вас.
Той ночью Невин долго не ложился спать. Стоя у окна, он наблюдал за луной, видневшейся в просветах между облаками. Его, как часового поставили на пост, и он не сделает ничего без приказа свыше. С этого времени он останется в Элдисе, полагаясь на то, что владыки Судьбы сами приведут Бранвен к нему, когда придет время. В глубине души он впервые за сотни лет почувствовал надежду. Надвигались великие события. Ему оставалось только ждать и наблюдать за их приближением.
ДЭВЕРРИ, 698
Агвен избирает барда не только для того, чтобы услаждать слух, власть имущих, но и для того, чтобы удержать в памяти все великие деяния и великих людей клана. Ибо если человек не будет помнить ничего, кроме имени своего отца, то дети рабов будут ничем не лучше и не хуже детей гвербрета. И потому не должен ни мужчина, ни женщина святотатственно поднимать руку на барда...
«Эдикты короля Врана»
Горячий воздух мерцал над жнивьем и скошенной травой. Мутная водица едва сочилась меж широких берегов некогда славной реки Нерры. Обнаженный до пояса, пастух вел нетерпеливых коров вниз к воде. Бард Гверан стоял на берегу и смотрел, как они пили грязную солоноватую воду, затем перевел взор на безмятежно-синее небо. Хотя он вышел в поле на прогулку, чтобы сочинить песню, но мысли его ныне были лишь о засухе и о грядущей голодной зиме. Он отвернулся от реки и пошел назад, в крепость клана Белого Волка.
Окруженная земляными укреплениями, небольшая крепость располагалась на вершине невысокого холма. Внутри бревенчатой изгороди возвышалась квадратная каменная башня.
Проемы ее окон выглядели как глазницы над пыльным двором. Двор дремал под горячим солнцем, если не считать нескольких жужжащих сонных мух. Гверан поспешил в большой зал, в котором благодаря толстым стенам сохранялась благодатная прохлада. Возле пустого камина у стола для знати сидел лорд Мароик. С ним были два жреца из храма Солнца, одетые в длинные белые туники. На них красовались золотые ожерелья, их недавно побритые головы блестели.
Гверан встал на колени, старший жрец Обин чуть заметно улыбнулся, его глаза прищурились под опухшими веками. Лорду Мароику, светловолосый мужчина лет тридцати, с длинными усами, остановился на полуфразе и повернулся к своему барду.
- Я думал, ты сразу же вернешься, - сказал Мароик. - Вот тебе вопрос. Не думаю, что бард может вызвать дождь.
- И очень жаль, что не могу. Думаю, что только его святейшество способен на такое.
- Его милость и я, мы только что обсуждали это, - вмешался Обин. - Мы считаем, что надо принести лошадь в жертву богам.
- Не сомневаюсь, что такая благочестивая жертва должна удовлетворить великого Бела.
Обин пристально взглянул на него, в то время как сам юный бард жадно смотрел на флягу с пивом, стоявшую на столе.
- Вопрос в том, почему Бел так сердит на нас, - заметил наконец Обин. - Жертвы может оказаться недостаточно, если на земле лежит проклятие.
- А что думает его святейшество о причине проклятия? - спросил Гверан.
- Его святейшество не знает, - Обин улыбнулся тонкими губами. - Жрецы могут читать знаки будущего, но только барды могут толковать прошлое.
Гверан глубоко вздохнул, поняв, о чем говорил Обин: это ритуал Открытия Колодца, когда бард может перенестись в прошлое и разговаривать с духами давно умерших. Ему хотелось отказаться, но что если не будет урожая?..
- Бард может попробовать заглянуть в прошлое, ваше святейшество, - сказал Гверан. - Но я вижу лишь то, что показывает мне Агвен. Я постараюсь помочь. Будете свидетелями?
- Буду, и с удовольствием. Сегодня вечером?
- А почему бы и нет? - нехотя пожал плечами Гверан. - Когда взойдет луна, я приду в храм.
Бард поднялся в свои комнаты на третьем этаже башни, чтобы отдохнуть перед суровым испытанием. Две комнаты были расположены в центральной части и выходили на спиральную лестницу. Одна - для его детей, вторая - для них с женой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148