Как будто образ Богини мог выйти из глубин ее сознания и утвердиться на блестящем серебре зеркала.
Было очень поздно и Гвенивер зевала. Ей трудно было фокусировать взгляд. Внезапно она почувствовала себя ребенком, которому охота катать обруч палкой. Старайся – не старайся, а обруч все равно падает. А потом вдруг, без сознательного усилия, обруч катится.
Вначале Гвенивер увидела в зеркале мелькнувший след изображения; затем внезапно появился образ Богини – только на мгновение. Но он был там.
– Хвала имени моей госпожи!
Гвенивер забыла об усталости. Полночи она оставалась перед зеркалом, пока не смогла увидеть образ Богини так четко, словно он был нарисован на серебре. Ее колени и спина затекли и сильно болели, но она не обращала на это внимания. Наконец видение шевельнулось, и темные глаза ночи снова посмотрели на нее. Богиня улыбнулась, благословляя единственную почитающую Ее во всем королевстве Дэверри. Гвенивер заплакала – от чистой святой радости.
Поскольку план был простым, Даннин считал, что он сработает. Пока он сопровождает Гвенивер и ее людей к Храму Луны, два брата лорда Мейра из клана Оленя поведут карательную экспедицию в глубине территории, которую держит Кантрей, и ударят по владениям клана Вепря.
– Братья лорда Мейра закипают слюной, как бешеные собаки, из-за нанесенного их клану оскорбления, – заметил Глин. – Я обязан предоставить им шанс отомстить.
– Это лучший обманный маневр, который у нас может быть, сеньор. Мы доставим леди Маклу сюда в целости и сохранности.
– Хорошо, – Глин минуту размышлял. – Настоящие сражения за владения клана Волка не начнутся до осени, когда у клана Вепря появится достаточно свободного времени, чтобы заняться кровной враждой.
– Именно так. А к тому времени у нас будет достаточно сил, чтобы бороться с ними.
После того, как король отпустил его, Даннин отправился в женскую половину, чтобы взглянуть на своего сына. Несколько лет назад Глин нашел ему жену из благородного клана, который был готов закрыть глаза на незаконное рождение Даннина взамен на королевскую благосклонность. Гарейна умерла вскоре после родов, но ребенок родился здоровым.
Хотя традиция требовала, чтобы ребенка отдали на воспитание в другую семью, Глин принял другое решение: ребенка королевской крови слишком легко могли сделать заложником, чтобы позволять выносить его из дана. В свои четыре года Кобрин уже болтал об оружии и войне.
В этот день Даннин забрал его из детской и вывел во двор. Поскольку боевые отряды возвращались после дневных тренировок на дорогах и двор был полон мужчин и лошадей, которые двигались опасно быстро, Даннин поднял сына на руки и посадил себе на плечи. Мальчик был красивым ребенком, со светлыми и мягкими волосами и синими глазами. Кобрин обнял отца за шею.
– Я люблю тебя, папа.
На мгновение Даннин был слишком удивлен для того, чтобы ответить, потому что сам вырос в ненависти к собственному отцу.
– Правда? – переспросил он наконец. – Ну, спасибо.
Когда они гуляли по двору и Кобрин болтал о каждой лошади, которую видел, Даннин заметил Гвенивер, разговаривающую у главных ворот с лордами. Все еще держа мальчика на плечах, Даннин направился к ним. Кобрин показал на Гвенивер пальцем.
– Папа, это женщина!
Когда все засмеялись, мальчик смутился и спрятал лицо на плече у Даннина. Гвенивер подошла, чтобы получше взглянуть на ребенка.
– Какой красивый мальчишка! – воскликнула она. – Он твой, не так ли?
– Да. Когда-то я был женат.
– Это сюрприз. Я думала, что ты относишься к тому типу мужчин, которые никогда не женятся.
– Ты совсем неправильно меня оценила.
Гвенивер напряглась, как испуганная олениха. Молчание вдруг затянулось. Почему все, что говорит Даннин, выходит таким неловким? Положение спас Кобрин, который решил поговорить с дамой.
– Знаешь что? Король – мой дядя.
– Да, это так, – Гвенивер с некоторым облегчением обратила внимание на ребенка. – Он тебе нравится?
– Да. Он великолепный.
– Он даже более великолепен, чем в состоянии оценить мой отпрыск, – добавил Даннин. – Наш сеньор официально включил моего парня в линию наследования, сразу после своих собственных сыновей. Нечасто отпрыск бастарда становится принцем.
– Да, это на самом деле редкость. Ну, юный Кобрин, ты совершенно прав. Король на самом деле великолепен.
Во время вечерней трапезы Даннин обнаружил, что наблюдает за Гвенивер, и мысли его были бесчестными. Верно говорили в старину: мужчине, который полюбил посвященную Луне девушку, лучше держаться от предмета своих безнадежных желаний на расстоянии множества миль. Ее золотистые волосы светились в свете свечей, когда она сжимала тонкими пальцами серебряный кубок. Ее пальцы были такими нежными и красивыми, что Даннину было трудно поверить в ее способность размахивать мечом. Судя по тому, что ему говорил Рикин, Гвенивер убивала только потому, что ей сопутствовала удача. А удача имеет склонность покидать человека во время сражения.
Закончив трапезу, Даннин встал и отправился к столу Гвенивер. Он сел на корточки перед ней, вынуждая ее склониться к нему, чтобы их разговор никто не слышал.
– Я собирался тебя кое о чем спросить, – сказал он. – У тебя есть кольчуга?
– Нет. Знаешь ли, я никогда ее не носила.
– Что? О, боги, значит, ты не представляешь, насколько она тяжелая?
– Несомненно, я к ней привыкну. Моя Богиня будет защищать меня так долго, как долго пожелает видеть меня живой. А затем, когда ей будет угодно, чтобы я умерла, Она позволит мне погибнуть. Когда придет это время, ничто не убережет меня, даже если я надену лучшую кольчугу в королевстве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143