То, что Джон не мог переделать, он попросту раздаривал. На стенах столовой, задрапированных сиреневой тканью, Партридж развесил натюрморты XVIII века в рамах медного цвета с тонкой серебряной насечкой. Когда кто-то восхитился этими картинами, Джон воскликнул: «Да заберите их себе! Это такое дерьмо!» (А стоили они несколько тысяч фунтов.) И хотя кухня считалась владением Синтии, она чувствовала себя здесь совершенно потерянной. Кухня была настолько современной, что в ней даже отсутствовала плита. Синтия никак не могла разобраться со всей этой ультрамодной аппаратурой, так что пришлось даже вызвать специалиста из Лондона, чтобы объяснить ей, как нажимать на кнопки и устанавливать циферблаты. Но так или иначе все эти приборы оказались совершенно бесполезны, поскольку Ленноны никогда никого не принимали и питались очень простой пищей. А Джон вскоре вообще стал вегетарианцем.
Джон и Синтия жили в Кенвуде, словно дворецкий и горничная в отсутствие хозяев. Они переселились в одну из задних комнат и напрочь игнорировали остальные помещения. Сзади кухни была небольшая веранда, и именно здесь обосновался Леннон. Он расставил по полкам сувениры, украсил стены фотографиями «Битлз», убрал из комнаты всю мебель, за исключением пианино, которое принадлежало его матери, и слишком короткого для него дивана в стиле королевы Анны, на котором он и валялся целыми днями, положив голову на стопку подушек и свесив ноги. Угольная печь приветливо потрескивала, кошка Мими пристраивалась рядом, свернувшись калачиком на пледе, и Джон погружался в свои детские воспоминания.
Когда в сентябре 1965 года «Битлз» закончили турне, гастрольные поездки вообще сидели у них в печенках. Но если остальные участники группы расценили перерыв, как передышку, для Джона это была катастрофа. Стоило ему сойти с накатанных рельсов безумного ритма работы, как он впал в состояние зомби, ушел в себя и почти погрузился в летаргический сон.
Он вылезал из своей восьмифутовой квадратной кровати не раньше трех часов дня, спускался в кухню, где экономка готовила ему завтрак, который состоял из густо покрытых сахаром хлопьев, которые выпускали в Америке для маленьких детей. Шумно жуя и с удовольствием облизываясь, он вел себя, точно ни в чем не отдающий себе отчета затворник. После завтрака Джон отправлялся на залитую солнцем веранду и падал на диван. Если ему и доводилось время от времени просматривать газеты, то большую часть времени он проводил, уставившись в телевизор, у которого, по обыкновению, выключал звук; он смотрел его, пока снова не засыпал.
Неутолимая потребность Джона во сне лишний раз показывала, насколько он был истощен. После нескольких лет круглосуточного рок-н-ролла, амфетаминов, внезапных переездов, не говоря уж о постоянно сдерживаемой ярости и ночных оргиях, Леннон действительно дошел до предела. Джон написал потрясающую песню о своей летаргической жизни, которую назвал «I'm Only Sleeping». Грустная мелодия, навевающая воспоминания о годах Великой депрессии, поднимается и опускается, скользя по смутной гамме ми-бемоль-минор, прекрасно передавая сумрачное, чувственное и подвешенное состояние, которым автор был обязан в равной мере сильной усталости и наркотикам.
Великая Летаргия Леннона, растянувшаяся на недели, а затем на месяцы, вдохновила Морин Клив назвать Джона «самым ленивым человеком в Англии», и она попала в точку, ибо первым вопросом, который задал Джон, услышав в телефонной трубке ее голос, был: «А какой сегодня день?»Вскоре стало ясно, что состояние оцепенения исходило вовсе не от постоянной борьбы с усталостью; Джон страдал от скуки и депрессии. В отличие от остальных Битлов, у которых были в жизни и другие интересы, у него таковых не водилось, за исключением шатаний по окрестностям в обществе Ринго или Джорджа, которые жили неподалеку.
Когда Джон переехал в Сент-Джорджес Хилл Истейтс, Ринго последовал за ним и обосновался со своей женой Морин, парикмахершей из Ливерпуля, и сыном Заком в доме, расположенном у подножия холма. Джордж со своей подружкой, молодой манекенщицей Патти Бойд, тоже поселился неподалеку, в Эшере, где у него была вилла, выкрашенная в белый цвет. Самое странное жилье избрал себе Пол, который отказался последовать за своим лидером в этот уголок, где проживали многие деловые люди из Лондонского Сити. Познакомившись с совсем юной актрисой с морковными волосами Джейн Эшер (дочерью известного врача-психиатра с Харлей-стрит), Пол переехал в мансарду дома Эшеров на Уимпол-стрит. Это была совсем маленькая комнатушка, в которой практически все пространство было занято узкой односпальной кроватью и платяным шкафом. На этажерке были выставлены два рисунка Жана Кокто из серии «Опиум», томик Альфреда Жарри и несколько гитарных медиаторов.
Влияние, которое Эшеры оказывали на Пола, а следовательно, и на всех «Битлз», было огромным. Это была образованная семья среднего достатка, все члены которой живо интересовались искусством. Именно они сумели пробудить у Пола интерес к классической музыке и авангарду, что в конечном счете привело «Битлз» к отходу от поп-рока в пользу поднимающейся волны арт-рока.
В то время как Пол насыщался культурой, посещая лондонские театры, кино– и концертные залы, а также художественные галереи, единственным развлечением Джона было покупать себе дорогие игрушки и встречаться с друзьями детства. Во время одного из редких приливов необыкновенной щедрости он купил Питу Шоттону половину акций небольшого супермаркета, расположенного в часе езды от Вейбриджа. В благодарность Пит должен был каждую неделю уезжать на уик-энд из дома и проводить пару дней с Джоном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169