Возможно, из-за того, что на острове общество и культура были тесно связаны, ночная преступность не представляла собой такой серьезной проблемы, как на некоторых развитых планетах Содружества.
Или, возможно, узкие улочки острова просто делали невозможным мобильное движение. А лоза Парра, конечно же, делала невозможными любые разновидности воздушного транспорта.
Парра.
Кавано поднял взгляд, высматривая за огнями темную решетку из толстых ветвей лозы, которая куполом изогнулась над городом, проходя в каком-то метре над самыми высокими зданиями. Многие века на всей Гранпарре шла медленная война растительной жизни, и лоза Парра выиграла битву за остров Пуэрто Симоне, задушив остальные, более опасные виды растений, чьи родственники все еще господствовали на континенте за проливом Серено. Эта победа сделала остров пригодным для заселения, но в то же время гнетущее присутствие Парры само по себе было вызовом для колонистов. В ее ветвях гнездились тысячи гроумов – животных величиной с обезьянку, чей симбиоз с лозой был все еще плохо изучен. Гроумы с воплями бросались на всякого, кто пытался отрезать кусок от Парры или хотя бы тронуть ее. Скот, жевавший листья и молодые побеги Парры, тоже подвергался нападениям; мало того, гроумы непонятно почему обожали проказничать в загонах для скота, нередко ломая их, а загоны фермеры строили как раз для того, чтобы не подпускать скот к Парре.
И сверх всего этого был еще один неприятный вопрос: разумна ли Парра? Слышит ли она происходящее, наблюдает ли за тем, что делают на ее острове незваные гости? И если так, то что она обо всем этом думает?
Они шли уже минут пятнадцать, когда наконец появился Пилтариабов ориентир.
– Вот! – Авуирли показывал рукой на перекресток в пятидесяти метрах впереди, испуская запах соевого соуса. – Там рынок пряностей. Направо, в конце улицы, жилище моу саб Бокамбы.
– Великолепно, – сказал Колхин. – Надеюсь, он дома нынче вечером.
Он протиснулся между авуирли и Кавано и незаметно сжал его запястье. Кавано понял намек.
– Ой! – простонал он, поднимая якобы поврежденную левую руку.
– Что такое, моу саб Стимер? – спросил Пилтариаб, подходя к Кавано. Запах свежей овсяной лепешки – тревога – мгновенно перекрыл запах соевого соуса. – Вам хуже?
– Просто ударился об овощной киоск, – ответил Кавано, для пущего правдоподобия морщась и поглаживая левую руку правой. – Все будет в порядке.
– Дайте-ка я все-таки посмотрю. – Колхин сбросил рюкзак и отвел Кавано на тротуар. – Мы на минуту задержимся, моу саб Пилтариаб, – добавил он, открывая рюкзак и роясь в нем. – Почему бы вам с друзьями не пойти вперед и не посмотреть, дома ли моу саб Бокамба и ждет ли он нас?
– Да зачем торопиться? – возразил Митлириаб. – Мы можем подождать.
– Нет-нет, не надо ждать, – произнес Пилтариаб, и его сочувствие снова уступило место нетерпению. – С ними все будет хорошо. Идемте, дом моу саб Бокамбы совсем рядом.
Митлириаб и Брислимаб переглянулись, и снова Кавано уловил этот непонятный запах.
– Как хотите, – проговорил Митлириаб, глядя на Колхина. – Догоняйте, моу саб Плекс.
– Конечно-конечно, – заверил их Колхин.
Несколько мгновений авуирли смотрели на него. Затем, без дальнейших комментариев, он отвернулся. Все трое авуирли, с Пилтариабом во главе, влились в поток пешеходов и направились дальше по улице.
– Это звучало как приказ, – пробормотал Кавано, когда Колхин вынул из рюкзака аптечку.
– Да уж, на просьбу не похоже, – согласился Колхин, делая вид, что обрабатывает руку Кавано. – Бьюсь об заклад, что-то здесь не нравится Митлириабу и Брислимабу.
– Думаешь, им не нравимся мы?
– Нет, вряд ли, – медленно проговорил Колхин. – Авуирли трудно скрывать раздражение, и, будь они злы на нас, мы бы это уже поняли.
Кавано вздрогнул. Авуирли слыли весьма уравновешенными, но любое разумное существо может разозлиться. Так что авуирли, с его недюжинной физической силой, запросто может быть опасен для своих недругов. Или для тех, кого он возомнил своими недругами.
– Значит, что-то не так с Пилтариабом?
– Возможно. – Колхин засунул аптечку в рюкзак, достал бинокль и вручил его Кавано. – Дайте мне знать, когда они повернут за угол, – попросил он, застегивая рюкзак.
– Хорошо, – ответил Кавано, глядя ему за спину и вешая бинокль себе на шею. – Поворачивают на перпендикулярную улицу.
– Отлично. – Колхин закинул рюкзак на спину. – Идем.
Они поспешили вперед, лавируя между неторопливыми пешеходами, спеша попасть на улочку, которую указал Пилтариаб. Но вместо того, чтобы повернуть направо, следом за авуирли, Колхин повел спутника налево. Улица справа была узкой и тянулась между жилыми домами; слева она пролегала через мусоросборник и упиралась в переулок. С десяток зловонных контейнеров высотой по грудь стояли по обе стороны улицы, вокруг валялись разбитые ящики и гниющие отбросы. Как и большинство улиц, на которых они побывали с того момента, как покинули пристань, эта была выложена брусчаткой, но, в отличие от других, отнюдь не блистала чистотой.
– И что теперь? – спросил Кавано, когда Колхин предложил разойтись по разные стороны улочки и стать за крайними контейнерами.
– Посмотрим, что предпримут авуирли. – Колхин левой рукой спустил рюкзак с плеча, правой достал дротиковый пистолет из-под куртки и снял его с предохранителя. – А еще проверим вашу память на лица.
Кавано поморщился, поднял бинокль к глазам и настроил резкость. Он только раз встречался с Бокамбой, на парламентском разбирательстве по поводу «Мокасиновых змей». И узнает ли он этого человека сейчас, семь лет спустя, – неизвестно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150