Но московские выборные не соглашались с решением Петербургской думы: «Скобелев, как народная слава, народный герой, принадлежит к народной столице и постановка памятника в Петербурге лишена всякого смысла».
В ход был пущен один из нелепых аргументов: дескать, Скобелев не любил Петербург. Какой Петербург? Официальный – несомненно, но ведь и власть предержащие не слишком жаловали Скобелева. Но город, где он родился и вырос, Михаил Дмитриевич любил. В этой любви было что-то особое. И всякий раз, заводя разговор о Петербурге, Скобелев непременно начинал его так: «А помнишь?..» Вспомнить Скобелеву было что. И он не единожды признавался близким, что одним из любимейших его занятий на Зеленых горах были мысленные прогулки по северной столице. В Петербурге его тянуло и к сестрам. Блестящие столичные красавицы (Надежда вышла замуж за князя К. Э. Белосельского-Белозерского, Зинаида – за принца Е. М. Лейхтенбергского, Ольга – за графа В. П. Шереметева) души не чаяли в брате, и только у них он находил домашнее тепло и уют, которого был напрочь лишен в своей холостяцкой жизни.
Сестры бережно хранили память о покойном и вели обширную благотворительную деятельность.
В 1905 году к бессчетному числу российских благотворительных организаций прибавился Комитет имени генерал-адъютанта Скобелева, который выдавал пособия воинам-инвалидам, потерявшим на войне способность к труду. Основательницей и первой председательницей Комитета стала княгиня Надежда Дмитриевна Белосельская-Белозерская. Вот что писалось в обращении организаторов Комитета к россиянам:

«Среди великих людей России одно из почетнейших мест несомненно принадлежит скончавшемуся двадцать пять лет тому назад генерал-адъютанту Михаилу Дмитриевичу Скобелеву. Истинно русский в душе, горячо любящий Родину, беспредельно преданный ей, бесспорно обладавший крупным военным талантом, М. Д. Скобелев немало способствовал укреплению мощи нашего Отечества, развитию его величества, утверждению его славы, поддержанию его чести...
Чем культурнее народ, чем выше его цивилизация, тем больше чувствует он потребность засвидетельствовать дань своего уважения к великим сынам своим, тем больше сознает он обязанности чтить память таких людей, принимать меры для ее увековечения и к глубокому распространению сведений о делах и жизни этих героев...»

Не сидели сложа руки и участники славных ратных дел Скобелева. И пока между городскими властями Москвы и Санкт-Петербурга шел бесконечный спор, в небольшом литовском местечке Ораны, где Скобелев последний раз участвовал на маневрах, в артиллерийских лагерях в 1885 году на средства, собранные офицерами и солдатами, был воздвигнут памятник – стилизованная древнеримская колонна с могучим орлом на вершине. На чугунных плитах красовались надписи: «Михаилу Дмитриевичу Скобелеву» и «Непобедимому вождю и незабвенному начальнику» До наших дней не сохранился.

.
Ежегодно с особым постоянством в России и за рубежом появлялись многочисленные публикации, в которых освещались жизнь, военные подвиги, взгляды и суждения Скобелева на войну и политику, на передел Балканских территорий, обоснованные предсказания будущих военных столкновений. В 1914 году, когда общеевропейская бойня в конечном итоге переросла в Первую мировую войну, вспомнили пророческие слова Скобелева: «Европе грозит опасность великой войны – она неизбежна. Берлинский трактат топчется в грязь Австрией. России нет причин быть довольной этим трактатом... Я не имею вражды против Германии, но почему не удерживает она Австрию от посягательств? Славяне одного желают: остаться славянами; они не хотят быть мадьяризованы, германизованы или быть под властью иезуитов... Россия единственная страна в Европе, где достаточно идеализма, чтобы воевать из-за чувства. Ее народ не уклоняется от жертв за веру и братство...»
Нашлось немало добровольцев, принявшихся за описание жизни и деятельности Скобелева. На любительской сцене была сыграна историческая драма «Белый генерал». Факт красноречивый – интерес к личности Скобелева и его загадочной смерти был огромен. К слову, в адрес русских художников было произнесено немало резких слов. Никто из них не удосужился создать портрет «белого генерала». Целиком взваливать вину на мастеров кисти все-таки нельзя. Вероятней всего, необычайная мнительность Михаила Дмитриевича стала преградой для создания на холсте его образа.
Военным повезло значительно больше. В их руках находились бесценные свидетельства: приказы, записки, реляции и донесения Скобелева. К тому же, пребывали во здравии очевидцы славных дел «белого генерала», и недостатка воспоминаний о нем не было. Так складывалась огромная литература о Скобелеве, в которой фундаментальные труды и исследования занимали едва ли не одну треть. К изучению боевого наследия Скобелева приложили руку видные военные теоретики: А. Н. Кашкаров, И. А. Чанцев, А. К. Пузыревский, Г. А. Леер, А. М. Зайончковский. И хотя Скобелев выигрывал сражения, а Суворов и Кутузов – войны, эти историки ставили «белого генерала» вровень с ними.
Попытки возвеличить имя Скобелева наталкивались на глухое сопротивление тех, кто и при жизни принижал заслуги «белого генерала». С чьей-то подачи на страницах газет стали появляться высказывания, что как политик Скобелев был слаб, да и во всех его высказываниях содержится более авантюризма, нежели здравого смысла. Этим борзописцам ироничный Козьма Прутков дал на страницах журнала «Век» достойную отповедь: «...У нас имеется особый класс людей, –
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102