Колыванов повернулся на бок, сел, игнорируя возмущение протестующего ор
ганизма; и тут же, не прерывая движения, встал на ноги.
Это, пожалуй, было несколько опрометчиво Ц он пошатнулся, ухватился за с
пинку кровати, но остался стоять, пережидая слабость и головокружение. В
разламывающейся голове билась одна мысль: существовать в таком состоян
ии невозможно, надо срочно поправить дело, вернуть организму хоть какую-
то способность к функционированию…
Антипохмельных средств Колыванов за ненадобностью не держал, оставала
сь лишь надежда, что в аптечке найдется хоть что-то от головной боли. И он н
етвердыми шагами, опираясь на мебель, двинулся в сторону гостиной. Тот фа
кт, что он абсолютно обнажен, Колыванов проигнорировал.
Даже не заметил этого.
* * *
Одна бутылка лежала на столе, вторая стояла рядом, полупустая. Третью, вал
явшуюся на полу кучкой битого стекла, Колыванов поначалу не увидел Ц за
метил, наступив босой ногой на острый, вонзившийся в тут же закровоточив
шую ступню осколок.
С трудом наклонился, тупо поглядел на поползшую из-под ступни липкую кра
сную лужицу, на останки бутылки с синей этикеткой, от которых поднимался
сивушный запах.
То ли от этого запаха, то ли от отвращения к самому себе Колыванова затошн
ило Ц он едва справился с сотрясавшими желудок спазмами и заковылял, ст
араясь наступать лишь на пятку, к настенному шкафчику-аптечке. Выгреб на
стол все его содержимое, тяжело плюхнулся на стул рядом; первым делом вьщ
ернул из ранки на ступне застрявший неровный осколок и стал рыться в куч
е разноцветных упаковок, сразу отложив лейкопластырь…
…Лекарства Колыванов мог позволить себе самые лучшие, сплошь импортные,
и сейчас этот факт сыграл с ним дурную шутку Ц он болел редко, не разбирал
ся в написанных на иностранных языках названиях, а ничего похожего на па
мятные из прошлой жизни снадобья от мигрени не попадалось. Никаких аскоф
енов, димедролов и пенталгинов…
Любой его соотечественник, регулярно созерцающий рекламу чудо-лекарст
в, мгновенно бы сориентировался в этом фармацевтическом бардаке. Да вот
беда, немногие интересующие его передачи Колыванов смотрел в записи, с з
аботливо вырезанными рекламными роликами. А когда у него что-то болело, п
росил Катю дать что-нибудь “от живота” или “от головы”. Дурацкая ситуаци
я: сидеть перед грудой лекарств и не знать, какое так необходимо тебе сейч
ас…
Он взялся за пластырь и вату, решив для начала продезинфицировать и закл
еить ранку на ступне. Однако, странное дело, стер с ноги кровь и обнаружил,
что края ранки плотно сошлись, она уже не кровоточит и не болит. Хмыкнул уд
ивленно, но заклеил на всякий случай. Смахнул со стола кучу заграничной е
рунды и решительно пододвинул недопитую бутылку. Народ недаром говорит,
что клин вышибают клином, а подобное лечат подобным Ц не может ошибатьс
я наш народ в таком волнующем и близко знакомом предмете…
С утра пролетарское пойло казалось еще гадостнее, долго болталось вверх
-вниз по пищеводу, будто раздумывало Ц лечь ли мирно в желудок, или извер
гнуться обратно; пришлось торопливо запить водой, все той же артезианско
й водой. Однако подействовало быстро, боль из головы и из всего тела помал
еньку ушла, оставив странное ощущение, что Колыванов весь с ног до головы
изнутри наполнен чем-то вязким и полужидким, грозящим при неосторожном
движении прорвать оболочку и растечься по полу… Но способность мыслить
вернулась, и мысли были крайне гнусные:
Да-а… Это надо же так умудриться… и ни с того ни с сего… На первой бут
ылке праздник, надо понимать, не закончился… как жив-то остался после так
ой дозы… к снастью, похоже, из третьей большую часть разлил, уронив… Да, ко
гда напивается малопьющий человек, это что-то…
Пол холодил босые ступни, все тело наконец почувствовало озноб, и Колыва
нов отправился в спальню Ц одеться. Шел гораздо тверже, аккуратно обойд
я валявшиеся на полу стекла.
Одежды ни на кровати, ни на полу не было.
Ее вообще нигде не было…

Тяжелый день был сегодня не у одного Колыванова.
Два человека сидели за установленным в просторном кабинете столом напр
отив друг друга. Молчали, курили, хотя у Капитана табачный дым вызывал уже
стойкий рвотный рефлекс.
Помятый, невыспавшийся, он был мало похож на себя вчерашнего Ц уверенно
го, жесткого и собранного, одним своим видом гасящего у коллег даже малей
шие намеки на панику. Сейчас он позволил выпустить наружу то, что на самом
деле чувствовал: мрачную неуверенность и радость Ц радость от возможно
сти переложить груз ответственности на чужие плечи.
Человек, сидевший напротив, все знал, принимал все решения и, по большому с
чету, один отвечал за все происходящее в Лаборатории. Свои называли его Г
енералом Ц генералом он и был.
Было что-то общее в их глазах Ц карих у Капитана, васильково-голубых у Ге
нерала. Говорят, в зрачке убитого навсегда остается облик убийцы. Кримин
алисты утверждают: ерунда. Но, может быть, отчасти верно обратное…
Одеты они тоже были одинаково Ц в зеленую камуфляжную форму.
Из всех возможных знаков различия у Капитана Ц лишь эмблема в форме дел
ьтоида, обращенного тупым углом вниз (на фоне вписанного в дельтоид пыла
ющего костра скрещивались два кривых клинка и надпись под ними: “Охрана”
).
У Генерала Ц две обвившие рюмки змеи в углах воротника. Змеи-алкоголичк
и, впрочем, были чистой фикцией, на самом деле вся служба их носителя прохо
дила под другой эмблемой Ц той самой, сочетающей оборонительное и насту
пательное холодное оружие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17