Буря сокрушенно вздохнула:
— Право, не знаю. Я потерялась.
Заяц огорченно покачал головой:
— Вот беда-то! Кто же тебя потерял, горемыку? Или нет, скажем лучше так — кто должен тебя найти?
— Никто меня не терял. И найти никто не должен.
Я ищу аббатство Рэдволл. Разве аббатство может кого-нибудь найти?
— Ей-ей, ты права. Но, слышь, не имею чести знать, как тебя звать, не переживай попусту. Я тоже иду в аббатство Рэдволл. Так что мы с тобой два сапога пара, так вот!
— Ты тоже заблудился?
— Ну вот еще! Да будет тебе известно, я ни разу в жизни не заблудился… или не заблуждался?.. Разве похоже, что я блуждаю? Просто сижу здесь, отдыхаю, играю на своей старой харолине.
Чтобы как-то утихомирить возмущенного зайца, Буря перевела разговор на другое:
— Так вот как называется эта штука — харолина. Замечательный инструмент. Никогда раньше такого не видела.
— Хорошенькое дело! Харолины не видела! Ого, да у тебя на шее медаль нашего дозорного отряда!
— Да. Мне дали ее зайцы, полковник Клэри, бригадир Тим и Хон Рози…
Не успела Буря договорить, как морда чудака-зайца расплылась в мечтательной улыбке.
— Красотища! — перебил он. — Так тебе посчастливилось встретить Хон Рози, это дивное создание, достойнейшую из всех юных леди заячьего племени! Слышь, скажи, не вспоминала ли она, часом, обо мне?
— Скажи сначала, кто ты такой?
— При рождении меня нарекли Тарквин Долгопрыг.
Но она могла называть меня Старина Тарк или попросту Таркер. Не томи, скажи, что она обо мне говорила!
Бедняга пришел в такое исступление, что Буря решила немного приврать:
— Ах, так это ты Таркер! Вот ты какой! Представляешь, она твердила о тебе без умолку.
— Ясное дело! О ком же ей еще твердить! Ну давай же, выкладывай, что она про меня говорила!
— Разве все сразу припомнишь… Ах да… отличный он парень, говорит, этот Таркер, красавец и все такое… А уж как поет, как играет — заслушаешься. Жаль, говорит, его нет с нами в отряде, а то я соскучилась, прямо истосковалась вся!
Тарквин повалился навзничь, в восторге размахивая всеми четырьмя длинными лапами:
— Ух! Душечка моя-милочка-лапочка! Уххуххохохо!
Буря вежливо кашлянула, чтобы прервать поток восторженных излияний:
— Я так понимаю, Тарквин, ты не откажешься взять меня с собой в аббатство Рэдволл?
— Ясно, не откажусь. Будет тебе твое аббатство! Завтра с утра пораньше двинем в путь. Ах, Рози, я могу не есть, не пить, лишь имя чудное твердить.
Буря улеглась и зевнула. Честно говоря, мысль всю ночь слушать, как заяц поет хвалу предмету своих воздыханий, не слишком улыбалась усталой мышке.
— Знаешь, я малость посплю. Кстати, меня зовут Буря Чайкобой. Точнее, Чайкобой — вот эта веревка, мое верное оружие.
С этими словами мышка заснула, а Тарквин, перебирая струны своей харолины, принялся слагать балладу в честь своей возлюбленной:
Твой образ навеки со мною!
У Рози, у душки, так розовы ушки —
Ты будешь прекрасной женою!

10
В это утро аббат Бернар проснулся задолго до обычного часа — его разбудили яркие солнечные лучи и громкий стук в дверь. Аббат протер глаза и торопливо спрятал под подушку ночной колпак, стараясь принять внушительный вид, приличествующий настоятелю обители Рэдволл.
— Открыто. Входите.
В келью аббата вошли выдрята Бэгг и Ранн — они тащили огромный поднос.
— Доброе утро, отец Бернар. Поздравляем с днем рождения!
Улыбаясь, аббат уселся в постели:
— Доброе утро, друзья мои. У меня этот день рождения совершенно вылетел из головы. Хорошо, что вы напомнили. А что это вы принесли?
— Завтрак, отец Бернар. Чай из шалфея с мятой.
— И миндальный пирог с клубникой.
— И еще черничные тарталетки.
— И ячменные лепешки с медом.
— И яблочный пирог с кремом.
Аббат замахал лапами:
— Спасибо, спасибо, милые! Где мне, старику, справиться с такой кучей еды. Хватит и чашки травяного чая. Давайте-ка помогите мне. Наверняка вы сами еще не завтракали.
Проголодавшиеся выдрята не стали ломаться. Усевшись на кровати, залитой лучами утреннего солнца, они отдали должное чудесным лакомствам. Покончив с едой, они вручили аббату подарок — картину, которую собственными лапами вырезали на древесной коре.
День разгорался; солнце светило все жарче, и в аббатстве закипела праздничная суета. Из кухонной трубы потянулся голубой дымок. Приготовления шли полным ходом; столы, украшенные цветочными гирляндами, уже стояли в саду. Из окрестных лесов и равнин начали прибывать гости — они шли целыми семьями, с подарками и гостинцами. По распоряжению брата Губерта Дандин и Сакстус несли вахту на крепостном валу.
— Ходите по стенам туда-сюда и смотрите в оба, — предупредил их строгий наставник. — Если кому-нибудь из гостей понадобится помощь, живо бегите навстречу.
Дандин и Сакстус важно закивали: они были горды, что им доверили такое ответственное дело. Решительно сдвинув брови, они отправились в обход по крепостному валу.
Брат Олдер тем временем заканчивал свой последний праздничный шедевр. Он знал, что аббат не охотник до сладкого, и поэтому состряпал необычный именинный пирог, который назвал «Бернаров Каравай». Этот громадный каравай из ячменной и пшеничной муки размерами едва ли уступал взрослому барсуку. Олдер распахнул дверцу духовки и кликнул своего помощника, юного ежа Коклебура. Ежик, спотыкаясь и путаясь в длинном белом фартуке, поспешил к плите; поварской колпак сполз ему на нос.
— Ого, ну и пирожище! А корка-то, корка! Прямо золотистая гора, до того поджаристая и аппетитная.
Близился вечер. Жители Рэдволла и гости с волнением ожидали начала праздника. Солнце еще светило вовсю, но ласковый ветерок, играющий в траве и листьях, смягчал зной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87