Ты слышал, что сказал Страж? Он проводит нас до горы. Хотела бы я знать, где она, эта гора?
Над коварной трясиной навис сырой туман. Путники шли след в след за серой цаплей, стараясь не сбиться с извилистой тропы. Она была обозначена по обе стороны замшелыми ветками, торчавшими, как руки призраков, из темно-зеленой топи, испускавшей время от времени пузыри болотного газа. Все кругом стало еще тоскливее, и это был единственный признак приближающегося вечера. На поросшем лесом островке, где скрещивались две тропинки, Страж остановился. Друзья сели на сырую траву, а Страж огляделся вокруг:
— Переночуем здесь, завтра пойдем дальше.
Грумм вынул из-за пояса поварешку и стал обламывать с деревьев сухие сучья:
— Ну вот и славненько. Давай-ка, Паллум, это самое… подсоби.
Под пронизывающим взглядом Стража еж и крот застыли на месте.
— Что вы делаете?
— Супчик делаем. — Посмеиваясь, Грумм помахал поварешкой. — Чтоб, значится… супчик сварить, огонь нужен. Попробуй мой супчик — понравится.
— Я не знаю, что такое супчик. Огонь не зажигать. Я здесь закон. Я не люблю огня!
Роза вытащила из котомки две фруктовые ватрушки, несколько лепешек и последнюю фляжку с напитком. Роза рассмеялась, глядя, как Оляпка изо всех сил долбит клювиком лепешку.
— Смотри-ка, Мартин, как Оляпке понравилось. Она, наверно, такого никогда в жизни не ела.
Осыпая новых друзей крошками, пичужка пыталась выразить им свою признательность:
— Ви-ку-си-но, ви-ку-си-но!
После ужина Оляпка стала весело щебетать. Когда она замолкла, раздались щедрые аплодисменты. Лежа на спине, Мартин попросил:
— Жаль, что я так не могу. Роза, спой что-нибудь, чтобы нам в этой болотине повеселей стало.
Мышка охотно повиновалась, ее чудесный голосок зазвенел в темной ночи:
Блаженны добрые дела,
Что разбивают козни зла.
Я счастлива, что я пошла
С теми, кого люблю!
Я эту песенку свою
Во имя солнышка пою,
И улыбнуться я даю
Тем, кого люблю!
На голову тому позор,
Кто хмур и мрачен до сих пор.
Да будет весел разговор
У тех, кого люблю!
А ну-ка, даром что в глуши,
Скорее спой и попляши!
Смеяться надо от души
Всем тем, кого люблю!
Все хлопали, а Оляпка одобрительно защебетала. Грумм восхищенно покачал головой:
— Ну и молодец же ты, Роза! Мне от пения твоего всегда, это самое… плясать хочется.
Роза игриво ткнула крота в бок:
— Давненько я не видела, как ты пляшешь! Переминаясь с лапы на лапу, Грумм встал:
— Ох, ну тогда я спляшу, пожалуй, и, это самое… спою. Роза видела, что крот хочет плясать и петь:
— Давай-ка, Груммила, твой коронный номер — про дедушку!
Кротовья пляска — любопытное зрелище и всегда сопровождается пением. Подняв над головой массивные лапы, Грумм подпрыгнул:
Мой дед кротом могучим был,
За пятерых он землю рыл,
А жрал, простите, в десять рыл -
Такой уж был обжора!
Я спек себе один пирог,
А деду сорок я испек,
Так он сожрать все сорок смог -
И завалился в спячку!
А миновали холода,
Голодный дед проснулся — да! -
И выпил воду из пруда -
На дне остались рыбки!
Коль, обвиняя в болтовне,
Вы верить не хотите мне -
Ищите истину на дне:
У рыбок тех спросите!
Когда Грумм пыхтя раскланялся, Роза и Мартин с Паллумом покатывались со смеху. Вдруг неведомо откуда появился Страж. Он смерил Грумма пристальным взглядом и покачал головой:
— Хорошо тушишь огонь, поешь плохо. Хорошо поет мышка Роза. Теперь всем спать! Оляпка, лети к себе в гнездо!
Перед самой зарей Мартин пошевелился во сне. Его разбудили раздававшиеся рядом непонятные приглушенные звуки. Некоторое время мышонок лежал, оценивая обстановку. Странные звуки не прекратились. Медленно перевернувшись на другой бок, он оглядел лежащих рядом Розу, Грумма и Паллума. Они крепко спали, их дыхание было спокойно. Мартин перевел взгляд туда, где спал Страж. В темноте Стража было не разглядеть, но Мартин почувствовал: что-то с ним не так. Мартин долго вглядывался в ночную тьму, а его лапа между тем подбиралась к мечу, воткнутому в землю возле его головы. Казалось, спящий Страж катается по земле и издает какие-то приглушенные звуки.
Мартин медленно приподнялся и сел на корточки. Осторожно переступая лапами с кочки на кочку, он подобрался к огромной птице. Что-то скользкое ударило его по голове. Какие-то темные силы обвили все огромное тело Стража, но его движения становились все слабее. Когда глаза Мартина привыкли к темноте, он увидел, что какие-то непонятные существа душат цаплю, а другие стягивают ноги и крылья.
Вот какова была причина странных звуков! Видимо, Страж боролся с неведомыми врагами уже довольно долго, поскольку он еле шевелился. Мартин бросился в бой с кличем, который тут же разбудил его друзей:
— Ма-а-а-а-артин!
24
Бром спустился со скал. День клонился к вечеру, и тени на берегу стали расти. Вдали медленно ковылял раненый Вульп — его задняя нога была прострелена дротиком Феллдо. В голове у Брома тут же родилась идея, как проникнуть в Маршанк. Стараясь не шуметь, он нагнал Вульпа и подал голос только тогда, когда был уже рядом с ним:
— Здорово, братишка. Отстал?
Вульп присел на песок и морщась стал потирать раненую лапу:
— Как тебя кличут, братишка?
Бром сел рядом и оторвал полоску ткани от своей рубашки.
— Я — Куцехвост. Меня кэп за тобой послал. Иду я себе по верху обрыва, гляжу — ты шкандыбаешь. Посиди тихо, сейчас я тебе лапу перевяжу.
Накладывая повязку, Бром потревожил рану, и Вульп скрипнул зубами:
— Ох и больно же, Куцехвост! Как по-твоему, я теперь на всю жизнь охромел или как?
— Всякое бывает, — сказал Бром, завязывая повязку аккуратным бантиком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77