Рассказывал мне все, все без утайки. Как провел юность, что его мучает… вряд ли кто-то лучше меня это знает.
– Вот как… – только и смог сказать Асакава.
– Вдвоем со мной сэнсэй был просто чистым десятилетним мальчиком, когда приходил кто-то третий, превращался в джентльмена. А с вами, Асакава-сан, мне кажется, он разыгрывал образ отъявленного негодяя. Просто, он не мог…, не мог…
Маи протянула руку к своей белой сумочке, достала носовой платок, приложила к глазам.
– Он вынужден был играть эти роли – он просто иначе не умел жить с людьми! Вы понимаете? Такой он… был.
Удивительно было все это слышать. Впрочем, можно было и согласиться. В школьные годы Рюдзи, хоть и выделялся своими успехами в учебе и спорте, но по натуре оставался типичным одиночкой и практически не имел друзей.
– Он был очень, даже слишком искренним… не то, что эти разнузданные студенты.
Платок в руках Маи насквозь пропитался слезами.
Уже стоя в тесной передней, Асакава замолчал: столько всего хотелось высказать, но никак не удавалось выбрать подходящие слова, которые можно было ей оставить. Рюдзи, которого знала Маи, настолько непохож на известного ему, что никак не складывается в единый образ – только маячит перед глазами размытая человеческая фигура. Теперь и не узнать, что это на самом деле был за человек. Да и какое дело теперь Асакаве до того, насиловал Рюдзи ту студентку из соседнего дома, когда учился в школе, или нет. Равно как и до того, занимался ли он чем-то подобным совсем недавно, как сам о том говорил. Не время загружать себе голову второстепенными мелочами, когда знаешь, что твои жена и дочь уже завтра должны переступить роковую черту.
Асакава мог сказать только одно.
– У меня ведь тоже… ближе Рюдзи никого не было.
Не ясно, обрадовали ли Маи эти слова: на ее милом лице не появилось ни улыбки, ни слез, она лишь поклонилась – еле заметно, одними глазами. Асакава закрыл за собой дверь и быстро сбежал по лестнице. Чем дальше уходил он по улице, тем явственнее проступал перед глазами реальный Рюдзи – настоящий друг, не раздумывая, ввязавшийся ради него в опасную игру и заплативший за это собственной жизнью. Асакава плакал навзрыд, не обращая внимания на взгляды прохожих.

5

21 октября, воскресенье

Часы пробили полночь, а вместе с ней пришло воскресенье. Асакава приводил в порядок собственные мысли, набрасывая тезисы на листе писчей бумаги.
…Перед самой смертью Рюдзи разгадал тайну заклинания и позвонил Маи Такано, по-видимому, чтобы позвать ее. Следовательно, для исполнения заклинания помощь Маи была необходима. Возникает естественный и главный вопрос – а почему жив я? Ответ может быть только один. В течение этой недели, сам того не подозревая, я каким-то образом это заклинание исполнил! А стало быть, с помощью кого-то третьего исполнить его вовсе не трудно. Но остается одна загвоздка. Почему после ночлега в курортном коттедже те четверо не бросились наперегонки спасать свою шкуру? Если это что-то несложное, то можно сколько угодно выпячиваться своей храбростью перед остальными тремя, но самому втихомолку все же обезопаситься… Думай, соображай! Итак, что я делал в течение недели? Что-то, чего определенно не сделал Рюдзи, и что сделал я…
При этой мысли Асакава невольно вскрикнул.
– Ну, мне-то откуда знать! Поди, разберись тут… мало ли, что я мог сделать, а Рюдзи нет. Шутить изволишь!
Он шарахнул кулаком по фотографии Садако.
– Сука! Сколько ты еще меня будешь мучить!
Так он долбил еще некоторое время, что, впрочем, не нарушило ни выражения, ни красоты ее лица.
Асакава вышел на кухню, плеснул виски в стакан. Нужно было разогнать кровь, прилившую к голове. Выдохнул, поднес стакан ко рту, чтоб осушить его залпом, но остановился. А где гарантия, что если найдется разгадка, то не придется среди ночи гнать в Асикага? От алкоголя лучше воздержаться. Противно осознавать эту постоянную зависимость от кого-то или чего-то. Когда вытаскивали из колодца кости Садако, он и вовсе расклеился от страха. И не будь рядом Рюдзи, взять себя в руки не удалось бы…
– Рюдзи! Рю-у-дзииии…. Помоги мне, я тебя прошу…
…Потерять жену и дочь, и как жить потом? Нет, не могу, я этого не вынесу!
– Рю-у-дзи-и, дай мне силы, подскажи. Ну почему, почему я живой? Потому что первым нашел эти останки? Тогда девчонкам моим спасения нет. Но это же не так, Рюдзи, скажи… ведь не так?
Ум Асакавы был совершенно измотан. Он прекрасно понимал, что не время сейчас хныкать, но ничего с собой поделать не мог. Некоторое время продолжал кричать что-то, обращаясь к уже несуществующему Рюдзи, и как-то незаметно самообладание вернулось к нему. Рука сама выводила на бумаге новый тезис. Слова старухи… Неужели Садако действительно родила ребенка? Связано ли это как-нибудь с тем, что ее первый и последний сексуальный партнер Сиротаро Нагао был последним японцем, перенесшим оспу? Все пункты неминуемо завершаются знаком вопроса, и ни по одному из них нет проверенных фактов. И как из всего этого выудить рецепт заклинания? Второй попытки не будет, ошибка недопустима.

Прошло еще несколько часов. Вот-вот начнет светать. Лежа на полу, Асакава услышал у самого уха чье-то дыхание, похоже, мужское. Откуда-то послышалось щебетание птиц. Сон это или явь?… Как же он умудрился заснуть, растянувшись на полу? Яркие лучи утреннего солнца ударили в глаза, и он невольно прищурился. В мягком потоке света смутно проступали очертания человеческой фигуры. Страшно не было. Асакава разом пришел в себя, всмотрелся в стоявший перед ним силуэт.
– Рюдзи… Это ты?
Тень ничего не ответила, и только ясная картинка всплыла в голове, словно напрямую впечаталась в мозг:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73