Садако почти целых десять минут безропотно внимала укорам Сигэмори и, когда он наконец ее отпустил, из гримерной не вышла. Однако Китадзима и сейчас не может забыть, с каким видом Садако покинула гримерную перед вечерним спектаклем, чтобы провести подготовку костюмов и декораций.
Глубокое отчаяние. Иначе это не назвать. Предстоял ее первый спектакль, куда ее срочно ввели из дублеров, но реакция зрителей была неважной, и по мере показа спектаклей провал Садако становился все заметнее. Может быть, по этой причине тогда на лице у Садако было выражение полной безысходности. Обычно казалось, что все отлично. Однако когда он смотрел, как она, потемневшая, совершенно обессиленная, поднималась на правую часть сцены, что ни говори, стало понятно, она переполнена печалью.
В этот день Китадзима только это видел своими глазами.
Что произошло на самом деле, он узнал через несколько лет, когда уже покинул труппу и устроился работать в рекламную фирму.
Китадзима и Окубо были приятелями, но, уйдя из театральной студии «Полет», каждый пошел своей дорогой, спустя много лет им довелось встретиться, и они решили пойти вместе выпить. Тогда-то Китадзима, начав: «Помнишь, тогда...», развернул тему разговора к событиям последнего дня выступлений.
Вот что узнал Китадзима от Окубо.
Окубо вошел в звукооператорскую, чтобы найти кассету, где была записана пародия на Сигэмори, и принялся самовольно ее обыскивать. Заметив на нижней полке кассетный магнитофон, он стал с самого начала прослушивать вставленную в него кассету. Судя по наклейке, это была та самая проблемная кассета. Однако никакой пародии на ней не было. Он перематывал кассету и опять запускал, старался ничего не пропустить, но никак не мог обнаружить запись, и когда он почти успокоился — «похоже она уже стерта», — до ушей Окубо донесся женский стон.
Бурное дыхание «ах-ах»... Еще не знавший женщин Окубо сначала не понимал смысла и продолжал слушать, пытаясь разгадать, что это, но когда стон постепенно сформировался в слова, он осознал и смысл, и ситуацию, и хозяйку голоса.
«Садако...», — прошептал Окубо.
Голос, без сомнения, принадлежал Садако. Учащенно дыша, испуская стон наслаждения, Садако, вкладывая всю душу, называла имя и признавалась в любви.
...Больше не люби меня. Тояма, я не хочу тебя потерять.
Она тяжело дышала, иногда дыхание останавливалось, и это придавало голосу пронзительность.
...Тояма, я люблю тебя.
Окубо заслушался, забыв обо всем. Очарование голоса возбуждало слушателя.
Однако он внезапно пришел в себя. Когда смысл слов дошел до него, им овладело чувство, которое он не мог контролировать. Это было чувство, которое невозможно было выразить одним словом. На него сильно повлияло и его отношение к Садако.
Наверно, он не мог вынести, что любимая женщина младше его, войдя в доверие к режиссеру, легко получила роль. Вероятно, причиной стало и чувство проигравшего. Судя по записи на кассете, Садако, несомненно, любит Тояму, и наверняка Окубо воспылал сильной ревностью к Тояме. Вдобавок к этому, быть может, у него сработало жестокое желание предъявить Сигэмори, который откровенно старается соблазнить Садако, доказательства его краха.
...Как я обычно и изображаю, тебе идет быть отвергнутым.
Все собралось воедино, и Окубо внезапно почувствовал, как пылает его лицо. И тогда он совершил поступок, о котором можно сказать только — бес попутал.
Окубо немного перемотал пленку назад, нажал кнопку воспроизведения и добавил громкости. Убедившись, что голос Садако зазвучал, он нажал кнопку громкоговорителя в общей гримерной. Радостный голос Садако, называющий имя Тояма, зазвучал прямо в гримерной.
* * *
Слушая рассказ, Тояма испустил в этом месте вопль:
— О господи!..
— Вы действительно этого не знали?
До этого момента Ёсино даже не сомневался, что это раскрылось раньше.
— Откуда я мог знать? Я ведь тогда вышел пообедать с другом, который пришел посмотреть спектакль.
Пока большая часть труппы ела бэнто, один только Тояма случайно ушел из театра, приглашенный другом на обед.
— Потому что строго было запрещено говорить.
— Запрещено... кем?
— Конечно, Сигэмори!
— Сигэмори слышал кассету?
— Очень похоже на то. Сигэмори случайно находился в общей гримерной, услышал голос Садако из громкоговорителя и в расстройстве побежал прямо к ней.
Что случилось с Сигэмори потом, и Тояма, и Ёсино уже знали.
Благополучно завершился сезон выступлений, закончилась уборка сцены, по плану прошла вечеринка, после того как все разошлись, Сигэмори собрал руководство труппы, и они, как обычно, стали играть в маджонг. Судя по информации Ёсино, именно тогда Сигэмори от ведущего актера Арима услышал о необычных способностях Садако. Он воодушевился, решив узнать, как она это делает, и заявил: «Сейчас я ворвусь в квартиру Садако».
Когда Сигэмори был сильно пьян, никто не мог справиться с ним. Когда он окончательно напился, всем остальным ничего не оставалось, как поспешно прекратить играть и отправиться домой. Никто и не думая, что Сигэмори на самом деле куда-то отправится.
Затем этот факт навсегда похоронили. Собственно, посетил Сигэмори в порыве гнева ночью квартиру Садако или нет, никто толком не знал. На следующий день Сигэмори пришел в зал для репетиций, но, будто его подменили, молча, бесцельно походил туда-сюда, сел на стул и испустил дух, словно заснул. Причина смерти — острая сердечная недостаточность. Все посчитали, что смерть ускорил непосильно плотный график выступлений.
Ироничная история. Тояма вспомнил, как он проводил те мучительные дни в звукооператорской студии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45