Как только они отлипли, я склонился над раковиной и вымыл голову с мылом. Это не потому, что было ощущение грязи, заверяю вас — эмоционально контакт с ее кожей доставляет мне истинное удовольствие. Это все из-за зуда, от которого я буквально лезу на стену.
Натирая мылом голову, я решил, что лучше раздобыть где-нибудь парик. Именно парик, а не чей-то скальп. Волосы Хиллари сделали большое дело — помогли выбраться из кишащего копами квартала. Но сейчас мне нужно было что-нибудь получше. Кроме того, едва ли время делало их краше.
Но пусть копна ее волос полежит пока под рукой — на случай, если нагрянет Джастин или еще кто-нибудь.
Одежду, разумеется, я не снимал. Не хотел, чтобы моя кожа коснулась стула. Коричневую обивку из букле назвать чистой можно было лишь с большим трудом. Я даже не скинул туфли, хотя и очень хотелось, но так была хоть какая-то надежда защитить ноги от любого дерьма и острых предметов, застрявших в ковре.
Ладно, кажется, пора заняться делами.
В номере все же есть телефон: на маленьком столике у кровати. Розовый и замусоленный.
Телефон Тома я помню наизусть.
От этого звонка мне все равно никуда не уйти. И чем раньше его сделать, тем лучше.
Впрочем, от одной мысли об этом звонке становилось тошно. Не только потому, что придется брать в руку этот грязный аппарат, хотя и это не вызывало большого восторга.
Мне не хотелось с ним разговаривать. Он бросил меня на произвол судьбы. Нет, не в этом суть. Это только часть. Он нанес мне удар в спину. Все они. И это только часть. А суть в том, что я боюсь.
Это все равно что звонить врачу, чтобы узнать результаты лабораторных анализов, когда наверняка знаешь, что тот скажет: у тебя рак, или СПИД, или еще какая-нибудь дрянь.
Том обязательно скажет, что я дал маху. Если у него хорошее расположение духа, он пощадит моих родных и близких: Лизу и других.
«Но тебе лучше покинуть этот мир, Саймон».
И никакими слезами его не разжалобить. Плевать, что мы дружили с пеленок. Ничего не имеет значения, кроме того, что я упустил свидетелей и они о нас рассказали.
Нет, я не в силах сделать этот звонок. По крайней мере не сейчас.
Если говорить правду, то сейчас вовсе не хочется ничего делать. Хочу просто вот так сидеть и говорить, и ничего больше.
Может, удастся использовать пленки для шантажа.
Я уже назвал поименно всех членов, так что с этим разобрались. Теперь очередь дошла до настоящих изюминок, подлинно обличительного материала, в который копы могли бы вцепиться зубами, если когда-нибудь им попадут в руки эти пленки.
Так что начнем с самого начала. С самого первого убийства.
Глава 20
Первое убийство не было преднамеренным.
Это произошло, когда мы еще учились в предпоследнем классе средней школы, примерно двенадцать лет назад. Томми, я, Ковбой и Брайан — все мы учились в восьмом классе и были неразлучными друзьями.
Фамилия у Брайана была Фишер, поэтому мы дразнили его Пескарем. Из-за фамилии и роста. Он был маленьким и сухоньким, таким и остался.
И тем не менее он по уши втюрился в Дениз Деннисон. Нетрудно понять почему. Она была такая красивая, что больно было смотреть: золотистые волосы, кожа — как мед, глаза — как небо в жаркое летнее утро. Если этого вам недостаточно, могу добавить, что у нее были огромные сиськи и она никогда не носила бюстгальтера. Так что время от времени на них можно было полюбоваться — когда она наклонялась.
Подозреваю, что все мы были от нее без ума.
Но были не настолько глупы, чтобы не понять — у нас нет ни малейшего шанса. Но только не Пескарь.
Он был, есть и всегда будет занудой, тупицей, слюнтяем и безнадежным оптимистом. Другими словами, настоящим неудачником.
— Кажется, я ей нравлюсь, — заявил он однажды после школы.
— Гонишь, — не поверил я.
— Чему тут нравиться, — добавил Томми.
— Неужели твои льняные кудри? — сострил Ковбой. Нам всегда нравилось поострить насчет волос Пескаря. Он отпустил их до плеч — не очень красиво, когда ты тринадцатилетний сосунок. Думал, длинные патлы придадут ему бунтарский вид, но этого не произошло. Напротив, он выглядел с ними просто расхлябанно, и все на него смотрели как на конченого недоумка.
Помню, я еще сказал, чтобы он пригласил Дениз на свидание — заплести ему косички.
— А я как раз и собираюсь позвать ее, — признался он.
— Не теряй времени, — посоветовал я.
— Да она выставит тебя на посмешище, приятель, — добавил Ковбой.
— Может быть, а может быть, и нет.
— Правильно, рискни, — вмешался Томми. — Терять нечего. Самое худшее, что может произойти, так это услышишь отказ.
— И, может, почувствуешь себя хуже червяка, — вставил Ковбой.
— А червяк даже меньше пескаря, — заметил я.
— Ха-ха-ха.
Когда мы говорили о «самом худшем, что могло произойти», у нас и в мыслях ничего такого не было.
На следующий день в школе мы все наблюдали за Пескарем, когда он встал за Дениз в очередь в столовке. С наших мест все было видно, хотя и не слышно.
В тот день она была просто великолепна. Собранные сзади в хвостик волосы и клетчатая юбка, едва прикрывавшая задницу. Еще на ней была белая блузка, и я до сих пор хорошо помню, как сквозь нее просвечивала розовая спина — и никаких бретелек.
Пескарь остановился прямо возле нее.
— Смотри, он и вправду собрался, — произнес Ковбой. Похоже, он был ошеломлен наглостью Пескаря.
Затем Дениз повернула голову в сторону — казалось, она смотрит прямо в глаза Пескарю, — несколько раз кивнула, и на ее лице появилось оживленное и любопытное выражение. Потом, должно быть, их беседа добралась до главной темы, а именно, приглашения покататься на коньках на городском катке в пятницу вечером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124