— крикнул он на бегу, направляясь к стойлу своего дракона.
— О чем это? — спросил Свейн.
— Эй, Джомо! — крикнул одновременно с ним Ракама.
— Что случилось?
— Восстание, — прозвучал зловещий ответ. — Аубинас объявил себя независимым.
Глава тридцатая

Известие о мятеже распространялось, как круги по воде. Впервые в истории Аргоната провинция объявила себя независимой и подняла знамя восстания.
Процесс над Глэйвсом, видимо, подлил масла в огонь, а его побег из темницы оказался для властей полнейшей неожиданностью. Теперь, конечно, велось следствие, но многого от него ждать не приходилось. Изменники, помогавшие подготовить и совершить побег, и сами благополучно скрылись из города.
В Андиквант известие было передано с помощью так называемой «корабельной улицы». С корабля на корабль сигнальными флажками передавали слово «мятеж» и букву «А». Между Кадейном и Кунфшоном каждый день курсировали сотни судов, даже если не принимать во внимание рыболовецкие флотилии Островов и Аргоната. Сигнал переходил с мачты на мачту, и уже во второй половине дня новость долетела до Кунфшонской гавани, до высившейся над Андиквантом башни Ласточек.
Император созвал Имперский Совет, после чего уединился для частной беседы с Великими Ведьмами Лессис и Рибелой.
Император сидел в излюбленном штурманском кресле, но выглядел усталым и даже как-то осунулся. Управление Империей было делом нелегким, к тому же еще давали о себе знать раны, полученные при Куоше.
Это все-таки случилось, — промолвил он голосом, исполненным печали. — И, что хуже всего, случилось в Аубинасе. Они там невероятно упрямы.
Паскаль испробовал все, что мог, стараясь предотвратить мятеж, но проклятые аубинасцы уверовали в то, обретя независимость, они превратят свою плодородную провинцию в богатейшую страну, ибо никто не сможет по мешать им взвинтить цены на хлеб и основательно нажиться.
О том, что без помощи остальных провинций Аргоната их земля давно оказалась бы во власти беспощадного врага, никто не задумывался. Зерновые магнаты, кажется, искренне полагали, что деньги обеспечат им безопасность. Их недальновидность была сопоставима разве что с их эгоизмом.
— Мы предвидели, что это произойдет, — сказала Рибела, все еще сердившаяся на императора. Она предупреждала его, докладывая о брожении в Аубинасе на протяжении всего срока своего пребывания на посту главы Службы Необычайного Провидения. И по-прежнему считала, что Паскаль не проявил должной решимости.
По правде сказать, Паскаль и сам в какой-то степени винил себя. Но это не значило, что он не принимал мер. Само путешествие по Аргонату было надумано для того, чтобы воодушевить народы имперской идеей и предотвратить мятеж.
Казалось, обстановка тому благоприятствовала. Империя Розы отразила вражеское нашествие у Сприанского кряжа и устранила угрозу, которую таили в себе эксперименты, проводившиеся Херугой Скаш Гцугом на Эйго.
Союзники Империи теснили противника на дальнем западе, а имперские войска осаждали его могучую цитадель в горах Белых Костей.
Между тем девять городов росли и богатели, а пограничные земли Кенора быстро обживали землепашцы. Паскаль надеялся, что его неожиданное появление во всех девяти городах напомнит о несомненных успехах имперского правления и поможет пробудить в народе энтузиазм. Увы, этот опрометчивый маневр едва ли не закончился страшной бедой.
Мало того что сам он едва избежал гибели, так это происшествие еще и породило множество невероятных слухов. При этом в них содержалось зерно горькой истины: Император был ранен в схватке с врагами, сумевшими просочиться в глубь страны.
— Какими сведениями располагаем мы о мятежниках — спросил император, обращаясь к Лессис, ибо чувствовал агрессивное настроение Рибелы.
Серая Леди выглядела озабоченно, так же звучал ее голос.
— Весьма скудными, — отвечала она. — В рядах повстанцев у нас почти нет лазутчиков. Внедрить их оказалось не так-то просто.
— Мятеж спланирован и осуществлен узкой группой лиц, тесно связанных друг с другом, — добавила Рибела. — Это кружок богачей, придерживающихся крайних взглядов, и они умело используют недовольство части общества, в том числе бедняков. В их распоряжении огромные средства, а стало быть, влияние и власть.
— Вексенн из Чампери, сказала Лессис. — Он в центре всего. Вечно мутит воду.
— А, Фалтус Вексенн. Как же, наслышан. На него имеется толстенное досье. Он выступал за ввоз рабов для работы на полях.
— Это весьма проницательный финансист, подгоняемый всепоглощающей алчностью и крайним эгоизмом. Чрезвычайно опасный противник.
— И впрямь старый приятель, — промолвила Рибела. Проникнуть в его окружение нам так и не удалось.
Вексенн, Портеус Глэйвс, Калеб Нит и Сальва Ганн, — монотонно перечислила имена Лессис, — вот заправилы смуты. Я надеялась, что мы наконец избавились от Глэивса, но измена угнездилась и в стенах города Марнери.
Император кивнул и погладил бороду.
— Что мы можем предпринять? Я жду от вас практического совета.
Лессис сложила руки, словно хотела спрятать лицо в ладонях:
— Судя по всему, войны не избежать: даже если мы попытаемся обойтись без насилия, к нему прибегнут сами повстанцы. Поэтому нам надлежит ударить первыми, чтобы пресечь разрастание мятежа.
— Думаете, следом за Аубинасом восстанет Арнейс?
— Такое возможно, хотя вовсе не обязательно. Похожая ситуация не только в Арейнсе, но и в Кадейне. Среди кадейнских зерноторговцев отмечен рост республиканских настроений. Они спят и видят баснословные прибыли, которые смогут извлечь, расколов единый рынок и взвинтив цены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142