«Пробудись», — прошептал голос в дальнем уголке его сознания.
Пробудись!
Но как? У Релкина не было и тени намека на то, как связаться с волшебной силой, которая иногда проявлялась в нем.
Он попробовал успокоиться.
Пришелец уверенно шагал к своей цели, из розовых облаков в него били молнии.
Релкин попробовал мысленно добраться до сознания дракона и позвать его.
— Базил? Ты меня слышишь?
И все равно никакого ответа.
Он взглянул на Пришельца, который уже почти добрался до пирамид.
— Баз?
Дракон оставался неподвижным.
Релкин погрузился внутрь своего разума, ища там таинственный уголок, чувствительный к магии. Это должно быть где-то здесь. Да, его тело осталось неведомо где, но разум-то у него остался прежний. У него осталась вся его память, даже о Ферле, богине любви из грота Мот Пулка. Он вспомнил милое личико Эйлсы, прелесть ее движений, звук ее смеха. Он вспомнил старика Макумбера и Драконий дом в Куоше.
Нет никакого сомнения, он все тот же Релкин из Куоша. И он знал, что справится, если только сумеет добраться до скрытой силы.
Он попробовал еще раз, но опять безрезультатно. Он почти отчаялся.
Дракон так и лежал, уткнувшись лицом в землю. Похоже, усилия Релкина не дали никакого результата, а пока он пытался совершить невозможное. Пришелец достиг пирамид, которые, напрягая все силы, ползли к узкому каньону среди высоких кристаллических утесов.
Последней оказалась Золотоволосая Иельджи, она была ближайшей подругой Пуны в древнем Гелдерене. Видя, что бегство бесполезно, она остановила свою пирамиду как раз на пути у Пришельца.
— Ваакзаам! Это я, Иельджи, подруга Пуны.
— Ты настраивала ее против меня.
— Мне это было не нужно. Пуна никогда не любила тебя.
Ты всегда был слишком жестоким, слишком холодным. Пуна видела все насквозь, несмотря на твое притворство. Она видела твои пороки.
— Никаких пороков!
Роковой молот взметнулся вверх. В ответ в воздух поднялись облака и ярко вспыхнул свет.
Молот сумел нанести лишь скользящий удар.
— Ха! Твои фокусы с облаками меня не остановят.
Релкин почувствовал, как у него в голове что-то кольнуло, но и только; больше ничего не произошло.
Молот упал снова Пирамида Иельджи сотряслась, и от нее откололся большой кусок и отлетел в сторону. Из пролома вырвалось облако пара.
Иельджи вскрикнула от страха. Затем к ней вернулась храбрость, и ее крик превратился в пение, и прекрасная Иельджи начала песнь о Пуне, о ее красоте и ее безвременной кончине, вызванной падшим Ваакзаамом. Иельджи пела о том, что произошло в Гелдерене очень давно, много эонов назад.
— Замолчи! — взревел Пришелец и вновь ударил по пирамиде своим огромным молотом.
Осколки пирамиды брызнули, как капли.
Прекрасный голос Иельджи, чистый и золотой, царил над этой сценой, сценой ее убийства. Ваакзаам пришел в неистовство, молот бил снова и снова, осколки продолжали лететь в разные стороны, а трещина все увеличивалась.
Пение Иельджи оборвалось внезапно. Ее саркофаг был поврежден, и внутрь ворвался обжигающий газ.
Релкин снова сосредоточился.
Где-то там, в темной бездне, а только ее он и мог почувствовать, где-то там был Базил. Релкин отказывался верить, что его друг мертв. Он где-то там, и Релкин должен найти его.
Он снова почувствовал у себя в сознании укол и тут же ощутил присутствие в мыслях кого-то еще. Вернулся Синни, Иеер — Сладкая вода.
— Поспеши, Релкин, помоги нам пробудить дракона.
— Я стараюсь, но не могу сообразить, как это сделать, — ответил Релкин, начиная терять надежду.
Внезапно он утратил всякое чувство мысленной связи. Его эмоции притупились, и он почувствовал тошноту, которая вызвала головокружение. Это ощущение быстро прошло, и он опять ощутил чье-то присутствие.
Он чувствовал, что плывет, его мозг словно качался на волнах огромного темного, словно ночной океан, моря. Релкину припомнились долгие ленивые штилевые экваториальные ночи, когда они плыли на корабле в Эйго. Он чувствовал себя так, словно без всяких усилий может скользнуть в любую сторону, проникнуть через любой барьер.
Он подумал о Базиле и вспомнил, каким тот был давным-давно.
Боги, они были тогда на холмах, и Базил ел те ягоды! Он был таким больным!
В этот момент он заметил в темноте движение. Знакомый разум всплыл на поверхность и прикоснулся к нему.
— Зачем ты об этом напоминаешь? Мальчик так никогда этого и не забудет.
— Баз!
— Мальчик! Этот дракон потерялся в темноте.
— Это потому что ты уткнулся лицом в землю. Подними голову.
Последовала длительная пауза. Релкин оглянулся на далекий утес. Пришелец уже колотил по другой пирамиде. Молнии почти не прекращали сверкать, а от пирамиды отлетали огромные куски.
Сцена была залита светом висящего в небе ослепительно голубого солнца, но Релкин смотрел на этот ужас холодно и почти безразлично. Разрушение почему-то не вызвало в нем паники. Все его мысли были обращены только к дракону.
— Подними голову, Базил.
Базил медленно поднял голову, куски размягченного камня прилипли к его морде, как комья грязи.
— Вот теперь лучше. Этот дракон снова может видеть.
То и дело замирая, дракон медленно поднял свое огромное и тело и наконец-то встал на ноги.
— Этот дракон очень устал. Очень трудно очухаться.
— Ты можешь это сделать. Баз. Вспомни Джамбла; это Обманщик убил Джамбла Именно так он и сделал эту грома дину, он использовал душу Джамбла Души драконов — самые сильные.
— Убил Джамбла?
Базил рывком выпрямился. Огромное тело снова начало двигаться. Наконец-то дракон пришел в себя.
— Скорее! — послышался крик Синни.
Теперь молот Пришельца колотил по оболочке Эмпесси, покровителя ткачей и вязальщиков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119