— заявил он.
Когда Бенни говорил таким тоном, никто из команды не пытался с ним спорить. Оставив его в позе Наполеона, друзья потянулись по домам, на Клэйтон-террас.
— Я бы не отказалась проучить того профессора, хозяина галереи, — протянула Брайди. — В прошлом июле он выставил нас с Шарки за дверь.
— Спорим, я знаю за что! — сказал Громобой.
— Подумаешь, всего-то мизинец отломили у одной из кукол, что изображают мучеников в Комнате ужасов. Да у неё давно уже поотламывали всё, что можно. Наш палец был совсем малюсенький.
— А какой он был на вкус, Шарки?
— Хороший, — безмятежно ответил Боб.
— Профессор заставил нас заплатить за него, а у меня было только три пенса, так он их забрал. Бьюсь об заклад, на эти деньги можно целую руку сделать.
Дети брели сквозь сгущающийся туман, в котором газовые фонари представлялись головками огромных одуванчиков.
— Надеюсь, Диппи больше не дадут фальшивых шестипенсовиков, — сказал Громобой.
— Вчера маме тоже дали один такой в лавке мясника, — сообщила Брайди. — Слышали бы вы, как она ругалась. Смотри, там не твой папа?
Дети остановились у дома номер пятнадцать, первый этаж которого занимали Громобой и его отец, а Брайди и всё её многочисленное семейство жили наверху. Брайди наклонилась к маленькому оконцу полуподвала, откуда сквозь мутное стекло мерцал тусклый свет, отражаясь в мокрой мостовой.
— Так и есть, — ответил Громобой. — Отец мастерит что-то новенькое. Не знаю, что именно, пока это коммерческая тайна.
Мистер Добни занимался торговлей оригинальными подарками. Он придумывал и изготовлял подсвечники в виде драконов, наборы для чистки курительных трубок в форме собачьей конуры, держатели для бутылок с содовой на вертящейся подставке и всевозможные необычные и занятные приспособления. Его последним достижением стало устройство, служившее одновременно держателем для перчаток и собачьим свистком, однако по непонятным причинам оно не пользовалось спросом и совсем не продавалось. Мистер Добни снял полуподвал и приступил к созданию новой линии товаров, вот только Громобою пока не дозволялось узнать, каких именно. Ясно было только, что работа связана с электричеством: отец натащил множество тяжеленных батарей и мотков провода, а из-за закрытой двери порой доносился низкий электрический гул и сверкали яркие вспышки.
— Я, пожалуй, пойду, — сказал Громобой. — Приготовлю ему чай.
— Я люблю чай, — протянул Шарки Боб. — А ещё я люблю бисквиты и всё такое…
— Мы знаем, Шарки, — прервала его Брайди. — А что у вас к чаю?
— Пара селёдок, — ответил Громобой.
— Как собираешься их приготовить?
— Понятия не имею. Сварю, наверное. Обычно они бывают солёные, а солёную рыбу нужно варить.
Брайди сердито покачала головой:
— Уж лучше я тебя научу.
Громобой уже около года помогал отцу по хозяйству, и мистер Добни ещё ни разу не жаловался. Громобоя немного задело презрение Брайди к его кулинарным способностям, но он позволил ей оккупировать кухню и греметь посудой, пока она не отыскала сковородку. Брайди уже собиралась поставить её на плиту, как вдруг отскочила и поднесла к свету, чтобы как следует рассмотреть.
— Что такое ты в ней готовил? — Она брезгливо сковырнула со дна сковородки загадочное вещество, похожее на смолу.
— Кажется, молочную тянучку, — попытался припомнить Громобой. — Папа тогда собирался торговать яблочными ирисками и изобретал дешёвый способ приготовления тянучки. Вместо масла он использовал рыбий жир, правда, он не совсем подошёл…
Брайди отставила сковороду в сторону и взяла сотейник с длинной ручкой.
— Это сойдёт, — кивнула она. — Давай сюда селёдку и найди соль.
Ловко работая ножом, она извлекла из рыб замысловатые гирлянды внутренностей. Шарки Боб перестал вылизывать сковородку и автоматически протянул к ним ручонку, но Брайди оттолкнула её в сторону.
— Хорошо, теперь нужно разогреть сотейник и насыпать на дно большую ложку соли, а поверх положить рыбу. Она и так достаточно жирная, масла добавлять не нужно. Что читаешь?
Брайди положила селёдку так, чтобы Шарки до неё не дотянулся, заправила за ухо кудрявую прядь рыжих волос и заглянула в раскрытую книгу, лежавшую на столе.
— На дом задали, — пояснил Громобой. — Нужно выписать и заучить наизусть десять слов из словаря и то, что они означают.
— «Африканский трубкозуб — неполнозубое насекомоядное четвероногое животное», — прочитала Брайди. — Что ж, полезные сведения. «Амбра — жироподобное вещество, слоистое или мраморной окраски, извлекаемое из черепных полостей зубатых китов и высоко ценимое парфюмерами». Ишь ты. «Асбест — тонковолокнистый минерал из группы силикатов, обладающий высокой огнестойкостью». Что всё это значит?
— Да нам не нужно знать, что это значит. Нужно просто заучить.
— Так ты ради этого в школу ходишь? Останови меня, если я туда соберусь. — Брайди отобрала у братца сковородку. — Пойдём, Шарки, пора домой. Пока, Громобой.
Громобой попрощался, поправил огонь в плите и подкинул ещё угля, поставил на стол лампу и принялся за уроки.
— Привет, сынок. — Мистер Добни вошёл через несколько минут. — Внизу чертовски холодно. Брр! Что у нас к чаю?
Он потирал руки, протянув их к огню.
— Селёдка, — сказал Громобой. — Я и не знал, что у неё внутри потроха, прям как у цыплят. Брайди их вынула и показала мне, как надо готовить селёдку. На этот раз у неё будет правильный вкус.
— А мне и в прошлый раз понравилось.
Мистер Добни уселся в кресло-качалку и развернул газету.
Громобой любил отца и знал, что отец тоже его любит, но никому из них и в голову бы не пришло говорить об этом вслух.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57