Сплав очень плотный и плавится при температуре почти ровно четыреста по Цельсию.
- Ну и что из того?
- Это же просто,- сказал Фукс, разводя руками, словно удивляясь моей непонятливости.- Так просто, что вашим гениальным конструкторам вовек не додуматься.
Он, выжидая, посмотрел на меня, точно учитель, которого я помнил еще с начальных классов,- он находился в вечном заблуждении относительно моих знаний. Я отвернулся от Фукса, и лицо мое исказила гримаса, по которой можно было прочитать напряженную работу мысли. Итак, металлический сплав. Значит, так, судно сходит с этим балластом к поверхности планеты…
- И там температура становится настолько высокой, что слитки начинают таять,- пробормотал я в глубокой задумчивости.
- Верно! - Фукс хлопнул в ладоши.
- Но я не могу взять в толк…- И тут меня озарило: - Эти слитки выводят температуру с корабля.
- Еще одно попадание! И остается только слить расплавленный металл за борт.
- Но слитки же когда-то кончатся.
- Да. Согласно моим расчетам, я пробуду на поверхности всего час. Может быть, еще минут десять-пятнадцать. Но не дольше.
- Но это…- я поискал слова,- настоящее изобретение.
- Изобретением оно будет называться, когда сработает,- отрезал он, переходя на обычный, хамский, тон.- В противном случае будет называться безумной идеей.
Я чуть было не рассмеялся, но Фукс смотрел серьезно и сосредоточенно - за меня, на «Гекату».
- Я спущусь туда, Хамфрис, на самое дно ада. Я буду первым человеком, кто достигнет поверхности Венеры, не считая мертвецов. Этой славы у меня уже никто не отнимет. Первый человек в аду!
У меня так и отвалилась челюсть. Будущий первый адопроходец вожделенно смотрел на свой аппарат, который должен помочь ему воплотить свою идею в жизнь. Конечно, идея отдавала безумием, как и все гениальные идеи. На Фукса в этот момент стоило бы посмотреть.
Ничто не интересовало его в этот момент. Глаза его пылали нездешним огнем, на лице был написан вызов судьбе и выражение, близкое к экстатическому. Он смотрел на свой корабль, как язычник на священный костер, в котором ему предстоит сгореть или очиститься. И все равно продолжал жевать свои пилюли.
- Это парадокс,- продолжал он.- Мы достигли пика развития, преодолели земное притяжение, болезни, наконец, отодвинули смерть с помощью техники бесконечных омоложений и нанотерапии. Мы можем жить, оставаясь вечно молодыми. И что же мы делаем на этом пике совершенства? Заглядываем в бездну ада, рискуем сломать шею на каждом шагу, совершаем поступки, на которые способен только безумец! Вот она - истинная природа человека.
Я молчал. У меня не нашлось слов, которые можно было противопоставить этой страстной маниакальной речи. Наконец он покачал головой и сказал со вздохом:
- Ну, все. Пойдем. Закончили обсуждение. У меня больше нет на это времени.- И он ткнул пальцем в сторону лестницы, выводившей из шлюза.
На обратном пути я ломал голову: зачем он решил показать мне свою «Гекату»? Чтобы похвастаться? Какое-то мальчишество, но от Фукса можно было ожидать чего угодно, даром что взрослый человек.
«Нет»,- сообразил я потом, несколько позже, когда мы уже приближались к мостику. Дело не в этом. Он делал это не для себя. А тогда для кого же? Для меня? Получалось, что так.
Или все-таки Фукс хотел утереть мне нос, демонстрируя достоинства своего судна? Показать, какой он сильный и ловкий, как поведет свой корабль-батисферу к поверхности Венеры и высадится на ней первым, в то время как я буду сиднем сидеть на корабле, как последний оболтус.
Негодование вновь поднялось и забурлило во мне. Значит, я еще способен на эмоции.

* * *
Отстояв вахту на мостике, я вернулся в насосную. Фукс уже кружил над местом аварии, в пяти тысячах метров над острыми пиками гор, окружавших то, что осталось от моего брата и его корабля.
Я боролся с тревожными симптомами надвигающейся болезни, которые тело незамедлительно направляло в мозг. Дрожь и слабость в коленях постоянно напоминали о себе, медленно поднимаясь от ног все выше и выше. Вот уже и пальцы на руках задрожали, и взгляд померк, как я ни тер глаза. Постоянно приходилось натужно вздыхать, поскольку временами диафрагма западала и не шевелилась, словно ожидая, что за нее эти движения сделает кто-то другой. И еще один тревожный симптом - несмотря на жару, я стал замерзать.
Я стойко выстоял до конца вахты, понимая, впрочем, что без посторонней помощи не продержусь. Как пьяный, хватаясь за стенки, брел я по коридору, мимо мостика, мимо каюты Фукса и Маргариты, направляясь в лазарет.
Маргариты там не оказалось. Лазарет пустовал. Я чувствовал крайнюю усталость, так что захотел забраться на стол и закрыть глаза. Но в таком случае, может быть, я больше уже никогда не открыл бы их снова. И я напомнил себе об этом.
Должна же она где-то быть. В мозгу тускло сверкнула мысль, что вызвать Маргариту можно при помощи интеркома, но я слишком плохо соображал в этот момент. Интерком - для меня это было сейчас слишком сложно. Поэтому я побрел назад, в ее каюту.
Движения мои были лишены логики, смысла, цели. Я стучал в дверь ее каюты, но оттуда не доносилось ни звука. Она же должна быть там, обожгла меня мысль. Тогда я потянул дверь - та оказалась не заперта. Каюта была пуста.
Каюта Фукса! Вот где она.
До двери Фукса оставалось каких-нибудь три-четыре шага. Стучать у меня уже сил не было. Я просто налег на дверь, и она распахнулась.
Фукс лежал полуголый на кровати. А Маргарет склонилась над ним.

ОТКРОВЕНИЕ

Маргарита, должно быть, услышала, как я зашел в каюту Фукса. Она повернула голову. Выражение на ее лице было жуткое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131