- Ты знаешь, сколько мне пришлось переться сюда из Бостона? - огрызнулся Квентон.
- А мне - из Санкт-Петербурга,- парировал Василий.- И что с того? Я так же разочарован, как и ты, но что поделать, раз Ван не может нас взять? Какой нам смысл здесь стулья ломать?
Все приехали издалека; все, кроме Гвинет, которая училась в Барселоне. Конечно, после изобретения клипер-ракет полет между любыми двумя точками земного шара занимал не более часа. Иной раз больше времени занимала дорога С аэродрома. Можно было застрять в пробке или, например, тащиться автобусом от Нью Пальма до моего дома в горах Майорки. Я часто подумывал о том, чтобы устроить собственную посадочную площадку для вертолетов и реактивных самолетов с вертикальным взлетом, но мысли о том, сколько это будет стоить, и о предстоящей войне с местными жителями и их мэром удержали меня от этого шага.
Тем более, их можно было понять. Здесь было так тихо, так безмятежно. Даже туристские автобусы не ездили по главной улице города, и оттого эта часть острова оставалась спокойной и совершенно нетронутой цивилизацией.
Когда я сидел развалясь на любимом шелковом диване и глядел сквозь широкое панорамное окно на Средиземное море, то понимал, как дорого мне это место, ставшее моим домом. Волны скользили по морю, тронутые розовым светом близкого заката. Холмы спускались к воде несколькими террасами, овитыми виноградниками и фруктовыми садами. Ими любовался еще Ганнибал. Земля эта оказалась в руках человека еще задолго до начала истории.
Но теперь море затопило пляжи, а с ними и большую часть старого города Пальма. Даже кроткое Средиземное море, не знающее особых штормов и бурь, поглощало свои берега. И все же Майорка оставалась местом, близким к вожделенному раю, о котором можно было только мечтать.
И я собирался оставить все это великолепие, променять его на металлическую клетку, в которой мне предстояло провести долгие месяцы заключения - лететь в полном одиночестве в сторону таинственной планеты. Чтобы потом ступить на раскаленный песок или спекшуюся корку. Я даже головой затряс, осознавая всю абсурдность и одновременно безвыходность ситуации, в которую я загнал себя сам.
Но Квентон несмотря ни на что продолжал вести себя воинственно, как молодой бойцовый петух.
- Не люблю, когда нарушают однажды данные обещания,- хорохорился он. Говорил он дерзко, как всегда, но на этот раз, мне показалось, даже более вызывающе, чем обычно^- Ван, это что же получается: ты берешь свое слово обратно?
- Ничего не поделаешь.
- Я тебе не верю.
Мои щеки запылали, я тут же вскочил.
- Ты обвиняешь меня во лжи?
Квентон смотрел на меня, не отводя взгляда.
- Ты дал обещание, от которого теперь отказываешься.
- Тогда вон из моего дома! - Я услышал свой голос как бы со стороны и сначала даже не поверил, что я мог сказать такое. Насколько же меня надо было разозлить, чтобы я выкинул такой фортель! Затем я услышал, как фыркнула Франческа Джанетта.
- Правильно, Ван, давно бы так!
- И ты тоже,- оборвал я ее.- И все вы.- Я обвел комнату вытянутой рукой и закричал: - Катитесь все отсюда! Немедленно! Сейчас же! Оставьте меня в покое!
На миг наступило шокирующее молчание. Все замерли и остолбенели. Затем пухлый Василий вынырнул из мягкого кресла.
- Пожалуй, пора мне возвращаться на работу,- объявил он.
То, что Василий называл «работой», состояло в перемещении пятен цвета по экрану дисплея. Он считался потрясающе талантливым художником. Все так говорили. К тому же он был потрясающе ленив. Да иначе и быть не могло: его патронесса, меценатка, была фантастически богата.
Кивнув коротко и резко, я холодно сказал:
- Да, сударь, можете быть свободны.
- Пора возвращаться в Рим,- надменно произнесла Франческа.- Мне нужно заканчивать оперу.
- Очень хорошо.- И тут я вновь не сдержался.- Может, если ты хоть раз в жизни напряжешься, то и в самом деле закончишь свою оперу.
- В самом деле! - задыхаясь от гнева, выкрикнула она.
- И вы тоже убирайтесь,- сказал я остальным, сделав соответствующее движение рукой в сторону раскрытой двери.- Вперед!
Озадаченные донельзя, шокированные моей потрясающей неучтивостью, дурными манерами, они покинули мой дом. Еще вне себя от злобы, я посмотрел им вслед из окна гостиной - на эту процессию кретинов в пышных, ярких, роскошных автомобилях с бесшумными электродвигателями. Они удалялись по извилистой горной вымощенной булыжником дороге, ведущей к морю.
Вот они и уехали. Убрались из моей жизни.
И я отвернулся от окна.
Гвинет стояла рядом. Она не уехала. Она одна не покинула меня, и я был ей бесконечно признателен за это.
Вот слово, которое возникало у меня в голове постоянно, стоило мне подумать о Гвинет: «очарование». Да, она была воистину очаровательна. Она умела так украдкой, искоса, из-под ресниц посмотреть, что у меня тут же возникало подозрение, что она неравнодушна ко мне, как и я - к ней. Возможно, в прошлые века ее назвали бы куртизанкой, содержанкой или того хуже. Но для меня она была верным товарищем, другом, который делился со мной не только своим телом, но и душой. Серьезная и спокойная девушка, Гвинет, казалось, как нельзя лучше подходила на роль моего друга. Мне никогда не нравились люди вздорные и крикливые. Она же обладала живым чувством юмора, охотно откликалась на все остроумное и смешное, что, впрочем, всегда скрывала от посторонних. Поэтому у многих складывалось ощущение, что она лишена чувства юмора. Всем своим видом она как бы говорила: «Разоружайтесь. У нас нет причин драться». В общем, все в ней было хорошо, а многое - прекрасно. Кое-чего ей, конечно, не хватало, но чего именно - не знаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131