Появился дурной симптом - головокружение, так что мне пришлось срочно подняться на ноги, пока не развезло окончательно.
- Простите,- выдавил я, направляясь в сторону ванной. На укол ушло меньше минуты, но, когда я вернулся в
гостиную, капитан уже сидела за столом у окна, и на стене во всю стену блистала ее анкета. Мисс Дюшамп, или, как меня предупредили, капитан Дюшамп, оказалась весьма квалифицированным и опытным астронавтом, ветераном одиннадцати вылетов в Пояс астероидов и трех - в систему Юпитера и его кольца. В четырех из этих экспедиций она была командиром.
- И давно вы знакомы с моим отцом? - спросил я, не сводя глаз с экрана и умышленно не глядя на гостью.
- Мы встретились примерно год назад. Месяца три, как это сейчас говорится, «делили ложе». С которого он меня в конце концов спихнул. Вообще-то три месяца - это рекорд для Хамфа.
- Он был женат на моей матери шесть лет,- возразил я, по-прежнему не сводя глаз с экрана, на котором светились ее анкетные данные.
- Да, но при этом он спал с целым табуном молодых подружек. Она просто не обращала на это внимания - ей было не до того.
Я повернулся к Дюшамп, и в глазах моих, как мне казалось, пылал огонь негодования:
- Да как вы смеете! Что вы знаете об этом! Наслушались сплетен… Все это - ложь! Наглая, беспардонная ложь!
Она тут же вскочила с места, словно заранее приготовилась к нападению.
- Эй, следите за языком! - предупредила она.
- Потрудитесь говорить о моей матери в подобающих выражениях,- рявкнул я.- Если она и села на наркотики, то в этом виноват мой папаша.
- Да ладно,- вдруг с неожиданным равнодушием отмахнулась она, хладнокровно пожимая плечами.- Я что… я ничего. Это в самом деле не моего ума дело.
Я вздохнул - громко и печально. Затем, как можно спокойнее, объявил:
- Я не хочу брать вас в экспедицию. Ни в качестве капитана, ни в каком другом качестве.
Она опять пожала плечами, как будто это не имело никакого значения.
- Этот вопрос вы улаживайте со своим папашей.
- Здесь не ему решать. Это моя экспедиция, и я все решаю.
- А вот и нет,- парировала Дюшамп.- Помните золотое правило - у кого в руках золото, тот и прав.

МАЙОРКА

По примеру отца я тоже решил устроить вечеринку - еще одно столпотворение, но пригласил всего с десяток самых близких друзей. Они слетелись со всех сторон света, беспрекословно явившись по моему зову и, как говорится, не забыв дружбы. Все разодетые по последним воплям и пискам моды: мужчины - в неовикторианских смокингах, а дамы в коротких вечерних мини-платьях, украшенных и отороченных искусственными перьями и настоящими драгоценностями- стиль «в».
Стиль - вещь эфемерная. Сначала молодежь в зрелом возрасте, таком, как у меня с друзьями, одевается в грубо скроенные солдатские «хэбэ» и камуфляжные куртки. Следующее поколение прокалывает пупки, брови и даже половые органы и носит всякие металлические заклепки на губах и языке. Их дети проводят свои лучшие бунтарские годы в пластиковых куртках, с подделками под самурайское оружие и покрывают лица татуировками, как воины племени Маори.
Стиль «в», который избрали мои гости, сокурсники, приятели и приятельницы, считался особо изощренным. Мы со всевозможной экстравагантностью одевались в классические старомодные смокинги и платья с блестками. Мы с вызовом курили сигареты из безвредной органики с заменителями никотина. Мы сверкали драгоценностями, браслетами, дорогими сережками и клипсами, сделанными из металлов, добытых на астероидах. Мы элегантно и по-светски общались томными голосами денди, умирающих от скуки и сплина, восторгаясь лишь остроумным цинизмом Оскара Уайльда и Бернарда Шоу. Просторечие - язык улицы - было нам безнадежно чуждо.
И все же, как мы ни рядились, как ни выпендривались в речах, обращенных друг к другу, вечеринка потерпела фиаско. Или, говоря другим «стилем», вечеринка провалилась. Было жутко неудобно, однако мне пришлось объявить всем, что я не смогу взять их с собой на Венеру. Запинаясь, я изложил причины, по которым наша поездка срывается, и наблюдал немало лиц с улыбкой облегчения. Никто не проявил особого огорчения по этому поводу, а даже напротив. Я-то думал, что рискую потерять кого-то из друзей, но оказалось наоборот - как ни парадоксально, они полюбили меня еще больше.
Правда, лишь на нескольких лицах появилось это долгожданное облегчение.
- И теперь ты хочешь сказать, что я прилетел сюда из самого Бостона только ради этого: услышать, как ты отрекаешься от своих слов? - грозно изрек Квентон Клири. Он восхитительно смотоелся в малиновом гусарском мундире, с золотыми шнурками и эполетами. Парень атлетического сложения, Квентон был капитаном международной волейбольной команды, которую сам же собрал. Они даже играли на Луне против любительской команды жителей Селенограда. И чуть не выиграли, несмотря на разницу в гравитации.
- Ничего не получается,- посетовал я.- Мне придется отказать даже профессору Кокрейн, ведь и для нее местечка на корабле не найдется.
Когда я вновь принялся за объяснения: что, да как, да почему и что получается из всего этого, Квентон схватил полный поднос с хрустальными фужерами, налитыми шампанским, и запустил его в дальний угол гостиной, как волейбольный мяч. Фужеры разлетелись на тысячи осколков.
Таков он, Квентон: его эмоции непременно должны найти выход. Но не такой он дурак, как кажется. Он метнул поднос в камин, возле которого благодаря теплой погоде никого не было. Никого не задело, не поцарапало. Даже не повредил работы Вермеера, висевшей над камином.
- Вот это Квентон! - воскликнул Василий Устинов.- Ай да парень!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131