Для меня это, по иронии судьбы, могло быть редкостной удачей, по сравнению с которой поставить все состояние на «зеро» на рулетке и выиграть - просто детские забавы. Я поставил все на эту экспедицию, как и Фукс. И выигрыш оказался пропорционален нашим усилиям и затратам. Но более редкостная удача могла перечеркнуть все, чтобы сделать нас самыми «везучими» людьми в мировой истории.
Разве что если…
А если и в самом деле предположить реакцию Венеры на первое вторжение человека?
Отдает чудом, но тем не менее забавно.
А почему бы и нет?
Впрочем, сейчас мне было не до этих вопросов, ежесекундно вспыхивающих в мозгу.
- Держись курса! - услышал я с мостика в шлемофоне зычный голос капитана.
Я пытался, но недостаточно проворно, чтобы избежать его гнева, Скрежеща зубами, я жал пальцами на клавиши, ощущая себя ребенком, который пытается уложить кубики в «Тетрисе», а не астронавтом, опускающимся на поверхность Венеры.
- Где твое изображение? - спросил Фукс в нетерпении.
- Уже отправлено,- энергично отвечал я в духе старых фильмов об астронавтах.
Я вывел картинку на экран, прямо передо мной. Теперь я и сам увидел, отчего был так недоволен Фукс: впереди не было ничего, кроме голых скал. Раскаленных, разумеется, но это не грело душу. Экран должен был показывать осколки, место катастрофы…
Постепенно я освоился с «Гекатой» и вывел корабль на верный курс. Я еще не пользовался толкателями, мне просто не пришлось ими воспользоваться, в них не было нужды до поры до времени, пока не придется подниматься с поверхности, так что я поставил тяжелые башмаки, один на другой, чтобы легче нажимать педаль управления закрылками-плавниками. У меня уже начинали ныть икры, их сводило судорогой так, что порой хотелось взвыть. Но я держался. Все еще было впереди: и настоящая боль, и настоящая жара.
Да, это и в самом деле напоминало укрощение мустанга. «Геката» казалась строптивой лошадкой, и мне приходилось учиться управлять ею, несмотря на ее норов. Какими бы ни были неповоротливыми движения, мало-помалу я смог навести сенсоры на следы кораблекрушения. То, что я делал, оговорюсь, полетом назвать нельзя. Это напоминало медленное скольжение субмарины ко дну океана.
Сначала толком ничего нельзя было разглядеть. Все заслоняла лежавшая сверху покореженная газовая емкость «Фосфороса». Был виден только самый кончик гондолы, торчавший из-под груды металла. Гигантские проеденные насквозь секции походили на картонную коробку, в которой хранилась шляпка, изъеденная молью. Очевидно, они задержались там, в облаках, дольше, чем «Гесперос», что и привело к самым плачевным последствиям.
Спустившись ниже, я увидел на гондоле эти до боли знакомые полосы - следы нападения заоблачных паразитов. Значит, дело не в диверсии. Они так же, как и мы, до последнего момента не знали о существовании «жуков». Аэробактерии растерзали корабль моего брата буквально на лету.
Затем я заметил нечто странное. Кривые линии, пересекавшие обломки, напоминавшие следы бечевки на увязанном в багаж пакете. Интересно, что бы это могло быть? Судя по чертежам и снимкам «Фосфороса», такого там быть не могло.
Забавно.
- Сужаем круги,- распорядился Фукс.- Локализуйся в области обломков.
- Как раз это я и пытаюсь сделать,- раздраженно отвечал я.
- Не пытайся, а делай! - был ответ.
- Вы можете сменить меня, капитан, если вам не нравится мое вождение,- огрызнулся я.
Он промолчал.
По мере снижения видимость не улучшалась. Никаких новых деталей разглядеть не удалось. Воздух казался зыбким, как марево, от высокой температуры внизу. К тому же давление атмосферы было таким сильным, что мне казалось, я смотрю сквозь линзу океанических глубин. Все казалось выпуклым, изогнутым, обманчиво близким. Того и гляди выплывет какое-нибудь чудовище и поведет из стороны в сторону рыбьей зубастой головой.
Вскоре я все же понял, что передо мной передняя секция гондолы. Она лопнула, как пережаренная колбаса, обнажив развороченные внутренности. Всюду виднелись зловещие следы аэробактерий, как пятна гари. Но внутренности выглядели странно пустыми.
Внезапный призрак надежды посетил меня, когда я увидел, что отсек со спасательными капсулами пуст. Неужели Алексу удалось выбраться?
Может быть, он успел достичь орбиты, катапультировавшись?
Затем я сообразил, что никакой разницы, в общем-то, не было: ведь со времени гибели «Фосфороса» прошло уже три года. Он все равно не смог бы выжить на орбите. К тому же никаких сообщений с маяка спасательной капсулы не поступало, и радиосообщений тоже.
И тут вопрос отпал сам собой: я увидел капсулу. Она откатилась на несколько десятков метров и остановилась у раскаленной скалы размером с пригородный особняк.
Еще я заметил все те же странные линии, пересекавшие скалу, а от нее переходившие и на спасательную капсулу. Они были слишком длинными и прямыми, чтобы походить на трещины, полученные от падения. И рисунок у них оказался совсем другой.
- Что это за линии? - спросил Фукс.
- Хотел бы и я знать,- откликнулся я.
- Похоже, они отходят от места падения спасательной капсулы.
- Или, напротив, сходятся к нему,- выдвинул я противоположную идею.
- Концентрические трещины от удара? - задумчиво пробормотал Фукс, и я представил, как он сейчас за командным пультом скребет щетинистый подбородок.
- Но их еще больше на сплющенной газовой емкости,- продолжал я.
- Значит, это не трещины.
- Совершенно верно,- ответил я.- Но что тогда?
- Надо искать.
- Верно.
- Мы сжигаем уйму горючего, вися над тобой,- продолжал капитан. Замечание вполне в духе Фукса - он говорил, как хамоватый таксист, которого попросили подождать на углу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131