— О ком? — в надежде на то, что подобная настойчивость старику не покажется подозрительной.— Игнас, — ответил Пен-Сне, — де Винтер.— Он самый! — откликнулся Эдвард, так и не открыв для себя ничего нового. — И что вы о нем знаете? — Сказав это, он поймал себя на мысли том, что разговор со стариком может пойти по кругу.— Карп не умер, — заявил Пен-Сне. — Я слишком много знаю. Есть, сэр, такое дело.Эдвард пораженно кивнул. Затем под влиянием внезапного порыва наклонился к старику и крикнул:— Вы знакомы с Ашблессом?Услышав знакомое имя, Лазарел вскинул от книжки голову. Пен-Сне откинулся в кресле и устало махнул рукой, словно говоря, что по горло сыт Ашблессом и ему подобными, что с него довольно общения с такими людьми. Эдвард сделал Лазарелу страшные глаза и не менее утомленным жестом предложил капитану говорить.— Старый поэт? — переспросил капитан, задумчиво улыбаясь, как будто вспоминал дела давно минувших дней.Лазарел захлопнул книгу. Эдвард удивленно моргнул. Пен-Сне покачал головой.— Я встретил его и Блендинга в Пэдро, — продолжил капитан, произнося название с длинным «э». — Блендинг был в порядке, а Ашблесс — он просто был стар. Усталый, так мне показалось. Он спятил, вот что я о нем думаю.— Кто, Блендинг? — крикнул Эдвард в слуховой рожок.— Тоже поэт, — капитан многозначительно глянул на Лазарела, потом поднялся из кресла, чтобы осмотреть столик с трубками. Эдвард испугался, что Лазарел потребует снабдить Пен-Сне еще одной двадцаткой, но кризис миновал, и капитан успокоился. На несколько секунд его лицо сделалось озадаченным, потом он медленно закрыл глаза, поглаживая медный цилиндр.Сообразив, что старикан собрался прикорнуть, Эдвард гаркнул:— Эй! — и широко улыбнулся капитану, когда тот, вздрогнув, пробудился. Пен-Сне вытащил из кармана смятые двадцатки и, послюнив палец, дважды их пересчитал.— Сколько, по-вашему, я вам должен? — спросил он Эдварда.— Сорок будет в самый раз, — немедленно отреагировал тот, но его слова заглушил крик Лазарела:— Ничего! Совсем ничего! Так что там с Ашблессом? С поэтом?— Он нанял меня, чтобы я подбросил его до Бердо.— До Сан-Бернандино? — переспросил Эдвард.— А что такого?— Когда? — Лазарел взглянул на Эдварда, кивнул ему и указал на книгу, словно намекая на то, что под ее обложкой скрывались ответы на все вопросы, в том числе и на тот, как можно доплыть на корабле до Сан-Бернандино, находящегося в глубине материка, в пятидесяти милях от ближайшего побережья и так же далеко от любой судоходной реки.Эдвард кивнул Пен-Сне и проорал:— Когда?— В тридцать шестом, — не раздумывая ответил тот. — За два года до того, как это чертово землетрясение обрушило подземный проход. Вот неудача-то, а?Эдвард сочувственно кивнул.— Вам тогда было шестьдесят пять или шестьдесят шесть.Пен-Сне поджал губы, что-то подсчитал на пальцах, потом утвердительно кивнул.— А сколько лет было Ашблессу, когда вы везли его до Бердо?— Трудно сказать. Может, все сто. Запросто. Только до Бердо мы не добрались. Нет, слишком далеко. Я повез его обратно в Пасадину, но на полпути зверь перевернул лодку. Я таких никогда не видел. Мой катер пошел ко дну. Мы с ним выбрались к реке Лос-Анджелес и здорово потом надрались в Лос-Фелисе, в кабаке под названием «Маленький оазис Томми». Как сейчас помню.— Зверь? — переспросил Лазарел. Пен-Сне уставился на него.— Что это был за зверь?— А откуда мне знать? — ответил Пен-Сне. — Там внизу полно всякой живности водится, верно?— Конечно, там всего полно, — отозвался Эдвард. — А тот зверь, он был большой?Капитан кивнул. Телефон снова зазвонил, да так неожиданно, что Эдвард подпрыгнул на стуле. Капитан Пен-Сне и бровью не повел. В конце концов отвечать пришлось Эдварду. Несколько секунд в трубке молчали, слышно было только чье-то далекое дыхание, потом раздался долгий, улюлюкающий смех — хохот законченного и неизлечимого безумца, доносящийся странно издалека, как будто источник смеха находился на расстоянии нескольких шагов от микрофона, словно звонивший набрал номер, положил трубку на стол, а сам принялся бегать по комнате вокруг стола, дико и счастливо хохоча. В трубке щелкнуло, смех оборвался и запищал сигнал отбоя. Звонок показался Эдварду очень таинственным, хотя его, конечно, это не касалось. Однако он почувствовал тревогу. Через несколько секунд он уже был уверен, что звонок имел отношение именно к нему и его ответа ждали на другом конце линии, поскольку вряд ли кто-то мог звонить сюда с намерением поговорить с Пен-Сне.— Ошиблись номером, — сказал Эдвард, опуская трубку. Капитан Пен-Сне благополучно спал в своем кресле. Лазарел уже шел на цыпочках к двери, унося драгоценную книгу. Эдвард помедлил в нерешительности, сомневаясь, вспомнит ли старик, проснувшись, о том, что продал ее. Он уже совсем было собрался разбудить глухого капитана и объясниться с ним через слуховой рожок, когда заметил около полудюжины книг, точно таких же, как только что ими приобретенная, сложенных стопкой и служащих подставкой для нижней полки в поломанном книжном шкафу. У верхнего тома недоставало обложки и, судя по тому, как он пожелтел, его использовали в качестве подпорки годами. Эдвард перевел взгляд на три двадцатки, лежавшие рядом с Пен-Сне на столике, и покачал головой. О том, что капитан получил эти деньги, Эдвард не жалел; сожалел он только о том, что это были его деньги, а не Лазарела. Лазарел молча поманил его от двери, и они вместе сбежали вниз по ступенькам к машине — на ходу Эдвард поведал своему другу о странном телефонном звонке.— Ребятишки, — ответил Лазарел, помахивая книгой, — хулиганят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116