хотя на вид они стали массивными и тяжелыми, на самом же деле по-прежнему почти ничего не весили.
Еще один, присланный вместе с остальными, имитатор, должен был изображать стоящий на столе канделябр с тремя зажженными свечами. Это была, по-видимому, какая-то новая разработка. Во всяком случае, Блум не помнил, чтобы прежде ему встречалось нечто подобное. Свечи горели, как настоящие, и даже, со временем, оплывая, уменьшались в размерах. Для того, чтобы заменить «сгоревшие» свечи на «новые», нужно было всего лишь переключить имитатор.
Включив его, Блум осторожно коснулся иллюзорного язычка пламени кончиком пальца и, не почувствовав даже легкого тепла, испытал почему-то острый зуд разочарования.
Ровно в пять Блум пристегнул к карману рубашки имитатор, посмотрел на себя в зеркало и, убедившись, что выглядит надлежащим образом, – широкие светлые брюки, короткий пиджак стального цвета с монограммой на нагрудном кармане, бледно-розовая рубашка с блестками и тонкий витой галстук, – набрал на клавиатуре инфора адрес Шейлисов.
В одно мгновение исчезла стена с окном, и комната превратилась в просторный зал, заполненный людьми. Столик Блума стал частью большого, роскошно сервированного обеденного стола. Стали слышны звуки приглушенной музыки и гул голосов.
– А, вот и Блум!
Шейлис махнул Блуму рукой с противоположного конца зала и начал быстро перемещаться по направлению к нему. По дороге он подхватил под руку молодую женщину в темно-синем вечернем платье. Ее длинные темные волосы были зачесаны на левую сторону и перетянуты толстым золотистым жгутом.
– Смотри-ка, кто к нам пожаловал!
– Сти! – радостно всплеснула руками жена Шейлиса и легко изобразила поцелуй в щеку. – Сто лет тебя не видела! Зато читала твою последнюю книгу!
– Не может быть! – в демонстративном изумлении Блум округлил глаза. – Хочешь сказать, что дочитала до конца?
– Конечно!
– В таком случае, перескажи её своему супругу. Возможно, тогда ему станет легче меня понять.
– Я понимаю тебя лучше, чем кто-либо другой, – подчеркнуто серьезно заявил Шейлис. – А книг твоих не читаю, чтобы не думать о тебе хуже, чем ты есть на самом деле.
Лиза засмеялась, слегка откинув голову назад.
– И правильно делаешь, – сказал Блум без тени улыбки.
– Пойдем, я познакомлю тебя с гостями, – Шейлис взял Блума за локоть. Хотя на самом деле между собой общались всего лишь две топографические копии, иллюзия физического контакта была почти полной.
– Люц, – поманила мужа кончиком пальца Лиза и, когда он наклонился к ней, шепотом, но так, чтобы мог слышать и Блум, сказала, указав взглядом на сидевших у дальнего края стола двух молодых дам: – Сделай, пожалуйста, так, чтобы вы с Блумом оказались возле них в последнюю очередь, – она весело и хитро скосила глаза на Блума. – Мои подруги просто не могли дождаться твоего появления.
– Они тоже читали «Земляничную поляну»? – недоверчиво улыбнулся Блум.
– Нет, – Лиза на мгновение смутилась, но тут же нашла выход из положения, – но одно твое имя оказывает на них магическое воздействие.
– Для того, чтобы преклоняться перед гением, совсем не обязательно читать, что он пишет, – Шейлис подмигнул Блуму, и они оба с обреченной покорностью склонили головы перед Лизой.
Оставив Шейлиса и Блума вдвоем, Лиза упорхнула к своим подругам, которые на протяжении всего её разговора с мужчинами, перешептываясь, то и дело бросали любопытные взгляды в их сторону, так что Блум решил, что Лиза, по своему обыкновению, наплела про него каких-то небылиц.
Мужчины не спеша двинулись в обход зала, останавливаясь возле о чем-то беседующих, развлекающихся музыкальными картинками или же просто так сидящих и слушающих музыку гостей. Зная, что Блум не любит пустых разговоров о своих книгах, Шейлис, знакомя с гостями, представлял его просто как литератора, – название, за которым мог скрываться даже рядовой составитель рекламных текстов для инфора.
В большинстве своем гости были коллегами Шейлиса, пришедшими вместе с женами или подругами. Одного или двух из них, как показалось Блуму, он уже встречал как-то у Шейли-сов, но вспомнить их имена так и не смог. Блуму улыбались, приветливо жали руку, задавали обычные в подобных случаях вопросы, приглашали присоединиться к своей компании, но Шейлис, извиняясь, уверенно вел друга дальше по кругу, чтобы замкнуть его в обозначенной Лизой точке.
Бывая, хотя и не часто, на больших приемах, Блум всегда испытывал странное чувство, не в силах понять, как ему удается, оставаясь в своей комнате, в то же время разгуливать по огромному залу, наполненному людьми, который, к тому же, ещё и вовсе не существовал в реальности. В любое время, находясь в самом дальнем конце зала, он мог свободно протянуть руку к столу и взять все что угодно из того, что там находилось, хотя на самом деле в руке у него неизменно оказывалось только то, что было на его собственном приэкранном столике. Каждый раз Блуму хотелось хотя бы мысленно отделить истинную реальность от мнимой, и всякий раз он проигрывал, будучи вынужден признать, что иллюзия ни в чем не уступает реальности, а в чем-то даже и превосходит её. Зная заранее о безнадежности подобных попыток, Блум, тем не менее, не мог заставить себя удержаться от новых опытов. Возможно, виной тому была его профессия, – писатель сам создает мнимую реальность. Но ещё ни разу ему не удавалось изобразить мир, который невозможно было бы отличить от реального. Он, – человек, – проигрывал машине! Или же тому, кто создал эту машину?..
От безостановочного движения по несуществующему залу, от бесконечного мельтешения лиц, – существующих ли на самом деле?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18