В небе появились облака, их рыбьи животы золотились закатными отблесками, и Стас подумал, что ночью, возможно, пойдет дождь.
- Дождя бы не было, - сказала Варвара Ивановна с кухни. - Что-то ноги сегодня так и ноют, так и ноют… - Занавеска отдернулась и появилась хозяйка с блюдом вареной картошки. - Вот, чем богата. Покушай. Как звать-то тебя?
- Стас.
- Сейчас огурчиков с подпол а достану. Молочка налью. Козье-то пьешь?
- Пью.
- Вот и ладно. Я раньше коровку держала, а потом тяжело стало. Ей ведь и сенца надо сколько, и пойло готовить. Морока сплошная! Теперь вот козу завела - травки накосишь чуть - и хорошо, в самый раз. А молочко сытное, жирное. Я и творог из него, и сыр делаю. Сейчас достану сыру-то, у меня цельный круг в подполе лежит выстуживается - попробуешь. Только вот хлеба нет у меня.
- У меня есть, - сказан Стас. - Я принес.
- Вот и славно. Я уж сама сколько не пробовала хлебца-то. Самой делать лень - печь топить надо, тесто замешивать, а в село-то идти далеко. Раньше возили к нам, Степаныч возил на лошади, а теперь кому мы тут нужны? - Она махнула рукой. - Три старухи да дед. Почта и то бывает не каждый месяц. Порой сама за пенсией-то ходишь, через лес, в село, на почту, к Марине. Так ведь и денег-то не всегда дают. Придешь иной раз, а потом ни с чем домой возвращаешься. Летом-то еще ничего, а коли зимой? А весной, когда тут все затопляет, когда ни пройти ни проехать?…
Стас вполуха слушал старушечьи жалобы и поглядывал по сторонам. Его внимание привлекли листки на бревенчатой стене, детские неумелые рисунки. Варвара Ивановна, заметив его интерес, довольно пояснила:
- Внуки рисуют. У меня двое их: Мишутка и Алешка. В селе живут, дочка моя, как замуж вышла, перебралась туда. Хорошо живут, все к себе зовут, дом большой у них, а я не могу. Здесь все как-то ближе, свое. Вся жизнь моя здесь. А там что?… Нет, пока хожу, туда перебираться не буду. Так им и говорю. Пока ноги держат… - она спохватилась, всплеснула руками. - Что-ж я, старая, заболталась совсем! Картошка-то стынет. Сейчас огурчиков принесу. - Она сорвалась с места, ускользнула за занавеску.
- Да не надо, я так поем, - сказал Стас ей вслед. - Спасибо.
Но она уже звякнула щеколдой, стукнула крышкой хода в подполе, с головой погрузилась во влажную, пахнущую прелью темноту.
Стас поднялся, подошел к входной двери. Достал из рюкзака буханку хлеба и маленький радиоприемник, вернулся за стол. Посидел какое-то время, затаив дыхание, прикрыв глаза и вслушиваясь в эту прямо-таки первобытную тишину.
Клонило в сон.
На улице стрекотали кузнечики. Щелкали маятником ходики на стене. На кухоньке за занавеской негромко что-то потрескивало, должно быть, горела лучина в самоваре. А внизу, под половицами, ходила Варвара Ивановна, бормотала чуть слышно, словно разговаривала с кем-то.
Наговаривала что-то…
Время остановилось.
Налилась тяжестью голова. Опухли веки.
Словно воск в горячей воде, растеклись мысли…
Она там одна.
Во тьме.
Среди седой паутины.
Бродит по бескрайнему подвалу в поисках выхода, натыкаясь на балки, проваливаясь в ямы. Из-под ног выпрыгивают слепые жабы. Наплывы ядовитой плесени слабо светятся на стенах.
Баба-яга…
Избушка на курьих- ножках…
“Переночуешь, если не испугаешься…”
Стас спал, но часть его сознания бодрствовала…
Скрипнула дверь. Легкие частые шаги прошлепали по выскобленным доскам.
Что-то коснулось его ноги. Липкое, как паутина, холодное, словно жаба.
Волосатое, как тарантул.
И тотчас рядом оглушительно грохнуло.
Стас вздрогнул, едва не свалившись с табурета. Вздернул голову. Сон отлетел. Словно выброшенная на берег рыба трепыхалось сердце.
На какое-то мгновение ему показалось, что это вовсе не сон - липкое, холодное касание.
Ему показалось, что какая-то серая тень метнулась из-под стола и бесследно исчезла.
Показалось, что раздавшийся грохот - это…
Из-за занавески вышла Варвара Ивановна. Она держала в руках тарелку с солеными огурцами и неровный круг сыра.
- Заждался?
Конечно же, это хлопнула тяжелая крышка подпола!
- Вот огурчиков принесла.
Стас зевнул, помотал головой. Сказал, массируя кулаками глаза:
- Нож есть у вас? Давайте я хлеб порежу.
- Сейчас принесу. - Хозяйка поставила тарелку с огурцами перед гостем, положила сыр. Принесла с кухни нож с тонким источившимся лезвием.
- Долго вы там бродили, - сказал Стас, нарезая буханку щедрыми ломтями. - Я даже задремал слегка.
- Сыр искала, - объяснила старушка. - Я его у входа положила, приступочка там деревянная есть, а Хозяину, видно, не понравилось. Оттащил в самый дальний угол. Проказничает.
- А где хозяин-то? - спросил Стас. - По делам ушел?
- Куда он уйдет? Здесь где-то.
- Так пускай ужинать идет.
- Ужинать? - Варвара Ивановна негромко засмеялась. - Так ты про деда моего, что ли? Он пятнадцать годов как умер.
- А кто же?…
- Хозяин-то? Домовик. Хозяюшке. Кто ж еще?
Стас дернул рукой, едва не порезавшись. Вновь сердце провалилось куда-то, заколотилось, застучало, требуя выпустить его из тесноты грудной клетки.
А сон ли это был? Легкое касание, холодное и липкое. Тень, метнувшаяся в сторону.
Сон ли?…
- Так как там Сашка поживает? - как ни в чем не бывало спросила Варвара Ивановна.
- Какой Сашка? - механически переспросил Стас.
- Ростоцкий. Он ведь родственник мне. Дальний, конечно, но какой-никакой, а родня.
- Нормально. Шоферит… И давно он у вас?
- Кто?
- Домовой.
- Дедушке-то? Да всегда был. Что за дом без Хозяина?
- Видели вы его?
- А как же, - Варвара Ивановна кивнула, - видела… А ты кушай, милый. Разговорами-то сыт не будешь. Вон и самовар закипел, сейчас чайку свежего заварю.
Она встала и вновь убежала на кухню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22