Наш капитан-ротный – заметный мужик. Здоров, подтянут, громогласен, лыс. Подавляет одним своим видом.
Лейтенант – командир нашего взвода – напротив,молод, тих, высок, худ, бледен. Но, если верить слухам, он ударом кулака разбивает два кирпича, а ударом ноги потрошит боксерский насыпной мешок. Говорят, что по прибытии кто-то из сержантов стал с ним пререкаться и этот двадцатипятилетний парнишка несильным вроде бы шлепком отбросил верзилу-сержанта на пару метров.
Очень много негласных правил и неписаных обычаев. Узнаю их постепенно, никто ничего не говорит, не объясняет. Поэтому порой оказываешься в дураках.
Буквально вчера, перед тем как лечь спать, я перестелил постельное белье, протряс его, А утром Гнутый, ухмыляясь, сказал, что белой тряпкой в казарме не машут. Примета плохая.
Гнутый мне нравится. Он поляк по национальности. Часто юморит с серьезным видом. Неглуп. Постоянно возится со своим котом…
Надоело валять дурака!
Зачем мы здесь? Бетон подметать? Сейчас экстерры где-то кого-то жрут, а мы тут… дурью маемся.
Июль нескоро.

1
В казарме было тихо. До отбоя оставалась еще почти минута, а большая часть бойцов уже спала. День выдался тяжелый – подъем на полчаса раньше, пробежка в противогазах, потом сразу строевой смотр, а после обеда до самой ночи – тяжелая работа в ангарах вместе с промасленными измученными механиками.
Павел уже практически заснул, когда его тронули за плечо:
– Эй, Писатель… Не спишь?
– Уже нет. – Павел открыл глаза и приподнялся на локте. – Что надо?
– Разговор есть, – негромко сказал Рыжий.
– Серьезный разговор, – кивнул Цеце.
Павел внимательно оглядел двух своих собеседников, в данный момент очень похожих на заговорщиков, пожал плечами, сказал осторожно:
– Я слушаю.
– Ты у нас один молодой… – сказал Рыжий. – Выбирать нам не из чего…
– Что делать?… – чуть развел руками Цеце.
– О чем это вы? – спросил Павел, наморщив лоб. Они разговаривали вполголоса, чтобы не мешать спящим.
– Отбой! – донесся из-за двери голос дежурного, и свет в казарме померк.
– Ты драться умеешь? – спросил Цеце, немного помолчав.
– Ну, рукопашный бой? Бокс? Карате? Кун-фу, может быть? – перечислил Рыжий, с надеждой заглядывая Павлу в глаза.
– А-а… – Павел зевнул, разом потеряв интерес к разговopy. – Вы все о том же… Я не люблю драться.
Цеце чертыхнулся, потер кулаком переносицу:
– Драться придется.
– Зачем?
– Таковы правила, – ответил Рыжий.
– С кем?
– С молодыми из других взводов.
– Но зачем?
– Традиция, – вздохнул Цеце, оценивающе разглядывая Павла и покачивая головой.
– А если я не буду?
– Так нельзя.
– Почему?
– Потому что ты весь взвод опозоришь. А тебе с нами со всеми еще воевать. – В голосе Цеце не было угрозы – только констатация.
– Ну, если надо, – Павел, решив, что разговор окончен, взбил кулаками подушку, – значит, попробую.
– Ты погоди, – придержал его за руку Рыжий.
– Выспаться ты успеешь… – Цеце огляделся, зашептал еще тише: – Ты скажи, тебе активацию делали?
– Нет еще.
– Плохо! – Рыжий раздосадованно потер переносицу. – И где только тебя готовили? Сейчас же всех рекрутов сразу прививают!
– Нам не кололи. – Павел зевнул, на этот раз нарочито широко, долго, демонстративно.
– Слушай, – совсем тихо зашептал Цеце, подавшись к Павлу. – Вот, значит, какое дело. Есть у меня пара чудо-таблеток. Одну ты выпьешь сейчас, а другую перед самым боем. Смекаешь?
– Зачем? – Павел продолжал изображать унылое непонимание.
– Вот заладил! – Цеце ругнулся. – Таблетки – первый сорт. Для себя доставал. Через проверенных людей. Съешь – и ни боли, ни страха. Сразу сильнее станешь, выносливей. И быстрей. Я на себе пробовал – такая вещь!
– Да я как-нибудь без этого обойдусь. – Павел, не желая дальше продолжать разговор, лег, закрыл глаза. Но Цеце и Рыжий отступаться не собирались. Они стояли, держась за кровать, и смотрели на притворяющегося спящим Павла, на его подрагивающие веки.
– Ты что, боишься? – спросил Рыжий. В голосе его слышалось презрение.
– Может, у тебя аллергия на химию? – недоумевая, предположил Цеце.
– Ага, – откликнулся Павел, не открывая глаз. И повернулся лицом к стене.
– Врешь же, – неуверенно пробормотал Цеце. – Тебя бы не взяли, если б какие-то болезни были.
– Он боится, – подвел итог Рыжий…
Они замолчали надолго. Павел лежал и чувствовал на затылке их взгляды. Это было неприятно. Нестерпимо неприятно. Не выдержав, он резко к ним повернулся:
– А вам-то что? Чего вы-то переживаете? Ну, подумаешь, побьют меня, так не в первый раз. Я привычный.
– Нам надо, чтобы ты победил, – сказал Цеце и глянул на Рыжего, словно ища у того поддержки.
– Зачем? – вздохнул Павел, понимая, что теперь долго не уснет.
Цеце снова посмотрел на Рыжего. Тот, помедлив, кивнул острожно, словно нехотя.
– Проигрались мы, – признался Цеце. – Вчера. Продулись в карты. Вчистую. В четвертой роте играли, дружок у меня там старый, давно не виделись. Заглянули мы к нему в гости, и вот… Не повезло… Долг большой, так просто не расплатиться. Но нам обещали его списать, если ты их здоровяка одолеешь… Видели мы его мельком… – совсем упавшим голосом проговорил Цеце. – Машина для убийства. Здоровый, как дьявол. Кулаки, что твоя голова… Эх!… Куда уж тебе…
– Таблетки я глотать не буду, – немного поразмыслив, твердо сказал Павел. – А драться, раз надо, выйду.
– Ты хотя бы две минуты продержись, – просительно проговорил Цеце. – Тогда нам половину долга спишут. Уговор у нас такой был… А насчет таблеток все же подумай.
– Слушай, а может, тебе с нашим лейтенантом поговорить?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25