— Пойдем, я вас познакомлю…
Вдвоем они вернулись к воротам. Возле столба, закрыв лицо шляпой, вытянув ноги, дремал Шалрой.
— Это он? — хмыкнул Малыш, разглядывая спящего босяка.
— Да. Чет угнал у него стадо. И пометил, отстрелив ухо.
— Ухо? — Малыш заинтересовался, присел, заглянул Шалрою под шляпу. — Со скольких шагов?
— Не знаю.
— Как его зовут?
— Не знаю.
— Тогда буди его. Будем знакомиться…
Шалрой спал крепко и на легкие толчки не реагировал. В конце концов Буйволу надоела эта затянувшаяся возня, и он схватил пастуха за плечи, приподнял рывком, рявкнул в умиротворенное грязное лицо:
— Подъем!
Шалрой с трудом разлепил веки. В глазах его была пустота.
Буйвол отпустил пастуха, и тот упал задом на жесткую землю, больно ударившись копчиком, сдавленно охнул, окончательно пришел в себя.
— Знакомься, это мой напарник. Его зовут Малыш. А тебя как?
— Шалрой.
— Вставай, и пошли.
— Куда, господин?
— Спасать твое стадо.
— Вдвоем? — Шалрой приподнялся, отряхнул штаны, выбив из них целое облако пыли.
— Втроем.
— Их было не меньше десяти, — сказал Шалрой.
— Это я уже слышал.
— С какого расстояния он отстрелил тебе ухо? — заинтересованно спросил Малыш.
— Я плохо помню, господин.
— И хватит тебе называть нас господами, — Буйвол поморщился. — Я — сын лесоруба, он — сын ткача. Его зовут Малыш, меня — Буйвол. И больше никаких господ. Понятно?
Шалрой кивнул, не рискнув ответить вслух, ведь “господин” так и вертелось на языке.
…Вечером они оставили город, его грязные темные улицы, пропахшие вонью, помоев.
Они ушли налегке, купив три фляги пива, три каравая хлеба и три больших куска вяленого мяса. Все имущество было при них: у Буйвола — меч и мешок с провизией, у Малыша — лук со стрелами и кошель с остатками денег, у Шалроя — шляпа и посох.
Пешком они шли недолго. Вскоре их нагнала скрипучая телега. Малыш дружелюбно улыбнулся вознице, сказал несколько слов, и крестьянин, возвращающийся из города в родную деревню, натянул поводья, мотнул головой — залезайте. Он был рад попутчикам — уже смеркалось, а ехать одному в ночи было жутковато.
Шалрой почти сразу заснул, а Малыш и Буйвол разговорились с возницей. Впрочем, говорил больше Малыш. Буйвол помалкивал, слушал, смотрел по сторонам.
Старая кобыла не торопилась, ноги переставляла медленно, скрипучую телегу тащила словно через силу. Поднялась над горизонтом серая луна. Поползла ввысь, в темнеющее небо, к разгорающимся звездам. Малыш опрокинулся на спину, лег, заложив руки за голову, разглядывая далекие небесные искры, холодные, мерцающие, и все говорил, говорил… Крестьянин улыбался чему-то, сонно кивал, изредка чмокал, подгоняя лошадь, теребил вожжи. Буйвол, держась за рукоять меча, зачарованно следил, как смыкается вокруг них ночь.
Было спокойно. Тихо.
Только негромко разговаривал Малыш, не нуждаясь больше в собеседнике. И скрипела телега.
И где-то далеко-далеко в стороне кто-то подвывал — не то волк, не то собака.
Этой же ночью в город вошел высокий худой человек.
До самого утра он бродил по улицам и переулкам, и стук его посоха тревожил чуткий сон горожан. Незнакомец обошел все гостиницы. Он барабанил в запертые двери до тех пор, пока ему не открывали. Иногда ждать приходилось долго. Так долго, что в окрестных домах загорались окна, и мелькали за стеклами пятна лиц. Хозяева постоялых дворов выходили с ножами в руках, готовые дать отпор, если ночной гость окажется грабителем.
Но незнакомец лишь спрашивал, не остановились ли здесь два воина — лучник и мечник. Малыш и Буйвол — кажется, так их зовут. Может, их где-то видели? Нет? Не слышали?..
Ночной гость стоял на пороге и не собирался входить. Одет он был бедно, оружия при нем вроде бы никакого не было, но хозяева гостиниц почему-то смиренно отвечали на все его вопросы. Они чувствовали что-то необычное в этом человеке, нечто странное. Его манера держаться, разговаривать… Его осанка и взгляд… Он словно бы считал себя равным богам. Или даже нет — казалось, что он считал себя выше богов.
Это было странно, тем более что на его щеках темнели круглые монашеские клейма. Печати бога Локайоха.
Странный человек…
— Они ушли, — сказал хозяин гостиницы, что пряталась за глухим забором, по верху которого часто торчали острые шипы. — Малыш снимал у меня комнату. И Буйвол приходил, да. Впрочем, большую часть времени он проводил у Барта-Самогонщика. Малыш часто показывал свое представление. Там, на заднем дворе. Уворачивался от стрел, знаете, слышали? Нет? Это надо видеть!
— Куда они ушли? — спросил высокий человек.
— Я не знаю, — пожал плечами хозяин. Он стоял в воротах, переступая с ноги на ногу, позевывая и часто оглядываясь. Ему было неловко из-за ножа в руке, и он прятал его за спиной.
— Давно?
— Этим вечером.
— Не знаешь, куда они могли направиться?
— Не знаю. Но с ними был третий.
— Кто?
— Никогда его раньше не видел. Босяк. Не наш, пришлый. Может, кто про него что-нибудь знает?
— Хорошо… — Ночной гость кивнул и пожелал: — Легкой судьбы.
— Легкой судьбы, — откликнулся хозяин.
Высокий человек ушел. Хозяин гостиницы запер ворота и потом долго стоял возле них, уже не зевая и не оглядываясь. Он напряженно слушал, как стучит по мостовой посох. И как разносится эхо по тесным ущельям улочек. Спать ему не хотелось.
Глава 4
Крестьянин простился с ними возле самых предгорий. Ему надо было сворачивать направо, в родную деревню, им — идти прямо, к перевалу, о котором знал лишь Шалрой.
— Спасибо тебе, друг, — сказал Малыш, спрыгнув с телеги. Крестьянин широко улыбнулся, кивнул:
— Удачной дороги вам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20