И все для того, чтобы ровно в десять переключиться на эфирную сетку центральных каналов: мыльные оперы и ток-шоу со знаменитостями.
Старый прыщ на мониторе: у него точно такие же рубашка и галстук, как у зализанного молодого человека. Точно такие же голубые глаза. Он все делает правильно. Просто сегодня явно не его день.
– Сделаю вам одолжение, – говорит нашей блондинке зализанный молодой человек. Он по-прежнему держит в руке ее «толстую» фотографию до. – Вы примете добрый совет?
Она говорит: да, конечно, – и берет бумажную чашку с остывшим кофе и со следами помады на краешке, точно такого же розового оттенка, как у нее на губах.
Эта блондинка с ее бликующими волосами, сейчас она личная ЗПВ зализанного молодого человека.
Главное, говорит он, не давай всем этим Ромео с утренних ток-шоу затащить тебя в постель. Он не имеет в виду эфирных ведущих. Он имеет в виду гостей, приглашенных на передачи: разъездных продавцов с их чудо-швабрами и брошюрками «Как стать богатым». С которыми ты сталкиваешься в гримерках в ЗПВ по всей стране. Вы мотаетесь из города в город, вам так одиноко. Целый день на ногах, а по вечерам – одинокий гостиничный номер.
Судя по личному опыту: эти романы в гримерках – они ни к чему не приводят.
– Помнишь ту девушку, что продавала колготки «Надень и худей»? – спрашивает он. И блондинка кивает: да.
– Это моя мама, – говорит зализанный молодой человек. Они познакомились с его отцом на таких вот «торговых турах». Они постоянно встречались в гримерках. Но он на ней не женился. Бросил ее, как только узнал, что она забеременела. А она потеряла работу, потому что компании не нужна беременная продавщица колготок для похудения. В детстве зализанный молодой человек только и делал, что смотрел передачи типа «С добрым утром, Болдер» и «Пора вставать, Тампа», пытаясь понять, который из этих улыбчивых, говорливых дяденек – его папа.
– Я поэтому и пошел в телекоммивояжеры, – говорит он нашей блондинке.
Потому что дело есть дело, вот его главный принцип. Блондинка говорит:
– Ваша мама, она очень красивая… Его мама… Он говорит: эти колготки, «Надень и худей», в них, наверное, содержался асбест. У нее потом был рак кожи.
– Она была такой страшной, когда умерла, – говорит он. В любую секунду может открыться дверь, и в гримерку войдет редактор по гостям и скажет, что ей очень жаль, но программа уже не укладывается во время и кого-то из приглашенных придется «выкинуть». Она посмотрит на нашу блондинку с волосами, которые «воспламенятся» в кадре. Посмотрит на синий спортивный пиджак зализанного молодого человека.
Блок F выпал сразу, как только они переключились на тонущий лайнер. Блок Е – консультант-колорист, как написано в верстке, – отпал, когда стало понятно, что они в глубоком перебое. А потом они вычеркнули и Блок D: детские книги да
Вот печальная правда: даже если ты выкрасишь волосы в правильный цвет, не «бликующий» на картинке, и сумеешь изобразить жизнерадостную улыбку, и прямо-таки изольешься весельем, все равно может так получиться, что какой-нибудь террорист с резаком для картона «перебьет» твои законные семь минут. Да, по идее, тебя могли бы отснять уже после программы и пустить твой сюжет в записи в завтрашней передаче, но так не бывает. Все передачи у них расписаны на неделю вперед, и если завтра тебя дадут в записи, это значит, что им придется выкидывать кого-то другого…
В эту последнюю минуту наедине, пока в гримерке нет никого, кроме них двоих, зализанный молодой человек спрашивает у нашей блондинки, как она смотрит на то, чтобы он сделал ей еще одно одолжение.
– Хотите отдать мне свой блок? – спрашивает она. И улыбается, точно как на фотографии. И у нее очень даже неплохие Зубы.
– Нет, говорит он. – Но когда кто-то пытается с тобой общаться… быть с тобой обходительным и любезным… когда кто-то хочет тебя рассмешить… – говорит зализанный молодой человек и рвет ее страшненькую фотографию на две половинки. Потом складывает их вместе и рвет еще пополам. И еще. И еще. На кусочки. На конфетти. Он говорит: – Если ты хочешь иметь успех на телевидении, постарайся хотя бы изобразить улыбку. Хотя бы сделай вид, что люди тебе не противны. Там, в гримерке, у блондинки отвисает челюсть. Она хлопает ртом в ярко-розой помаде: раз, другой, третий – как рыба, которую вытащили из воды, и говорит:
– Ах ты сволочь …
И в это мгновение входит редактор с этим пожилым дядькой, который для удаления пятен. Редактор говорит:
– Так, ладно. У нас есть всего один блок. Думаю, пустим видеокурсы…
Старый Прыщ смотрит на зализанного молодого человека, как смотрят на покупателя в универмаге, который заказывает товаров на полмиллиона, и говорит:
– Томас…
Блондинка просто сидит, держа свою чашку с остывшим кофе.
Редактор снимает маленький радиомикрофон с ремня пожилого дядьки и отдает его зализанному молодому человеку.
А он говорит пожилому:
– Доброе утро, папа.
Старый Прыщ хватает его за руку, трясет ее и говорит:
– А как твоя мама?
Девушка, что продавала колготки «Надень и худей». Девушка, которую ты бросил.
Наша мисс Блондинка встает. Поднимается на ноги, чтобы уйти восвояси, сдаться, признать свое поражение.
Зализанный молодой человек проверяет выключатель на микрофоне и говорит:
– Она умерла.
Умерла, ее похоронили, а где, он не скажет. А если скажет, то назовет не тот город.
И вдруг – брызги и плеск.
Его волосы и лицо – холодные и мокрые.
Он весь в кофе. В холодном кофе. Рубашка и галстук испорчены. Волосы, прежде зализанные назад, облепили лицо.
Наша блондинка забирает у него микрофон и говорит:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20