Мисс Америки сидела на краешке василькового кресла и кивала блондинистой головой. Ее волосы взметались и падали. Она все понимает. Она понимает. А потом она сказала:
– Ключ?
И мистер Уиттиер сказал ей:
– Нет.
Он держал на коленях серебристый майларовый пакет с курицей в винном соусе. Потертый синий ковер у него под ногами был липким от темной плесени. Каждое влажное пятно – словно тень с руками и ногами. Словно заплесневелый призрак. Зачерпнув ложкой курицу в винном соусе, мистер Уиттиер говорит:
– Пока вы не научитесь не обращать внимания на внешние обстоятельства и делать то, что вам надо делать, не зависимо ни от чего, – он говорит, – вас так и будут держать под контролем.
– А это как называется? – говорит Мисс Америка, разгоняя рукой пыльный воздух.
И мистер Уиттиер говорит, в первый раз, и потом повторит это неоднократно:
– Я всего лишь хочу, чтобы вы выполнили обещание. – И добавляет: – То, что не дает вам развернуться всю жизнь, сдерживает вас и здесь.
То в воздухе что-то такое носится. То вам нездоровится, то давит усталость. Отец снова напился. Жена к вам охладела. Всегда найдется какое-то оправдание, чтобы не жить собственной жизнью.
– А если что-то случится? Если у нас вдруг закончится вся еда? – говорит Мисс Америка. – Тогда вы откроете дверь, ведь откроете?
– Но у нас ее много, еды, – говорит мистер Уиттиер с полным ртом пережеванной курицы с каперсами. – И она не закончится.
Да, тогда еще – нет.
В первую неделю в том доме мы ели овощное карри с рисом. Лосося, замаринованного в терияки. И все – замороженные полуфабрикаты.
Мы ели зеленую фасоль, запаянную в майларовые пакеты, которые не разорвешь руками. «Гарантированная защита от паразитов и грызунов» было оттиснуто черной краской на каждом серебристом пакете. Мы ели зеленую фасоль, гарантированно защищенную от паразитов и грызунов, и тушеную курицу, и вареную сладкую кукурузу. В пакетах что-то гремело: палочки, камушки и песок. Они были похожи на серебряные подушечки, потому что их закачали азотом, чтобы содержимое не «ожило» и не испортилось. Лазанья с мясным соусом или равиоли с сыром.
Невзирая на гарантированную защиту, наше Недостающее Звено разрывал эти пакеты голыми руками, до неприличия волосатыми лапищами.
Чтобы приготовить обед, надо разрезать пакет ножницами или ножом. Потом надо вытащить маленький бумажный пакетик с окисью железа – его кладут для того, чтобы абсорбировать кислород. Вынимаешь пакетик с окисью железа и заливаешь содержимое указанным количеством кипящей воды. У нас была микроволновка. Пластмассовые вилки и ложки. Бумажные тарелки. И водопровод.
Не успеешь прочесть и десяти страниц какого-нибудь вампирского романа, и обед готов. Вместо палочек-камушков и горячей воды получаешь серебряную подушку с бефстрогановом или мясным рулетом «по-домашнему».
Мы сидели на синем ковре на лестнице в холле, на перекатах этого синего водопада. Лестница была очень широкой: можно было усесться всем на одну ступеньку, даже не соприкасаясь локтями. Мы ели тот же бефстроганов, который будет, есть президент у себя в бункере во время ядерной войны. От того же производителя.
На серебристых пакетах было написано по трафарету: «Шоколадный торт „Чертик“ и „Банановый фостер“. Картофельное пюре. Макароны с сыром. Замороженный картофель фри.
Такая удобная еда.
И до боли знакомая.
На каждом пакете стоит срок годности, который закончится только тогда, когда мы все умрем. Когда умрут наши дети.
Клубничные кексы со столетним сроком годности.
Мы ели замороженную говядину с замороженным мятным желе, а Леди Бомж осознавала всем сердцем, что она действительно любила своего покойного мужа. Я любила его, кричала она в сложенные чашечкой ладони. Сотрясалась рыданиями, сгорбившись под своей норковой шубой. Держа огромный бриллиант на ладони, она говорила, что ей надо выйти отсюда и похоронить своего дорогого супруга в три карата на семейном участке.
Мы ели денверский омлет, а Герцог Вандальский жевал свою никотиновую жвачку, пытался выдувать из нее пузыри и сокрушался, что выбрал не самое подходящее время для того, чтобы бросить курить. А у Святого Без – Кишок онемела левая рука – в результате повторяющихся однообразных движений при попытках кончить без визуальной поддержки.
Кот Директрисы Отказ, кот по имени Кора Рейнольдс, доедал остатки морского окуня, а Графиня Предвидящая и Преподобный Безбожник все переживали, что здесь недостаточно безопасно. Мы сами забрались в ловушку. Они боялись, что нас найдут, и… Они сказали мистеру Уиттиеру, что им нельзя долго сидеть в одном месте, им надо бежать, надо скрываться.
Преподобный Безбожник, сжимая в руках альбом Барбры Стрейзанд, читал слова песен из вложенной книжечки, беззвучно шевеля губами, похожими на две кровяные колбаски. Он сказал в диктофон Графа Клеветника:
– Я даже не сомневался, что тут будет стереосистема. В видоискателе камеры Агента Краснобая, Повар Убийца поднес ко рту полную ложку суфле из шпината, с которого капал зеленый сок, и сказал:
– Я профессиональный повар. Я не критик продуктов питания, но я не выдержу целых три месяца нерастворимом кофе…
Разумеется, все говорили, что они непременно напишут свои романы, стихи и рассказы. Обязательно сотворят свой шедевр. Только не здесь. Не сейчас. Потом, где-нибудь в другом месте. Снаружи.
В первую неделю мы вообще ничего не делали. Только жаловались и возмущались.
– Это не оправдание, – сказала Мисс Америка, поддерживая свой плоский живот обеими руками. – Это человеческая жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20