Как раз когда она исчезает в пятне горящего мазута, налетает вторая волн
а бомбардировщиков. Зенитки наконец открывают огонь и осыпают снарядам
и окрестные жилые дома. По улицам бегают человекоподобные факелы, за ним
и Ч люди с одеялами.
До конца дня Лоуренс Притчард Уотерхауз и остальные ВМС борются с послед
ствиями того, что различные двумерные структуры на этом и других корабля
х, поставленные, дабы препятствовать смешению различных веществ (наприм
ер, воздуха и мазута), получили пробоины. Некоторые конструкции, призванн
ые (а) оставаться горизонтальными и (б) служить опорой для тяжелых предмет
ов, также не отвечают своей цели.
Машинистам «Невады» удается раскочегарить пару котлов, и капитан пробу
ет вывести ее из залива. Линкор немедленно подвергается массированной а
таке со стороны пикирующих бомбардировщиков, которые хотят затопить «Н
еваду» в фарватере и окончательно перекрыть выход из бухты. Чтобы этого
не случилось, капитан сажает «Неваду» на грунт. К сожалению, у нее одно общ
ее свойство с другими кораблями ВМФ: она плохо приспособлена к боевым де
йствиям из неподвижного положения, поэтому ее еще два раза атакуют пикир
ующие бомбардировщики.
В целом очень насыщенное утро. Лоуренс, музыкант без инструмента и четки
х обязанностей, больше, чем следует, пялится на самолеты и взрывы. Он верну
лся к своим прежним мыслям о сообществах, которые стремятся друг друга п
ожрать. Пока японские бомбардировщики волна за волной с каллиграфическ
ой четкостью проносятся в небе, а цвет американских ВМС практически без
сопротивления горит, взрывается и тонет, Лоуренс приходит к выводу: его с
ообществу кое-что придется переосмыслить.

В какой-то момент Лоуренс обжигает руку. Правую, что предпочтительно Ч о
н левша. К тому же он все явственнее осознает, что кусок «Аризоны» пытался
снести ему часть черепа. По меркам Перл-Харбора это пустяки, и в госпитале
его держат недолго. Доктор предупреждает, что кожа на руке может стянуть
ся и ограничить движение пальцев. Как только Лоуренс в силах терпеть бол
ь, он начинает играть «Искусство фуги» Баха на коленке все время, когда не
занят чем-то другим. Можно вообразить, как старый Иоганн Себастьян сидит
на скамейке холодным лейпцигским утром, один-два регистра блокфлейт отк
рыты, толстый мальчишка-хорист качает меха, тихо сипит, выбиваясь из щело
к, воздух, старец правой рукой бесцельно скользит по главному мануалу, тр
огая пожелтевшую, в мелких трещинках слоновую кость и подбирая мелодию,
которой еще нет. Лоуренс повторяет движения Иоганна Себастьяна, хотя рук
а у него в бинтах, а вместо клавишей Ч перевернутый лоток, и музыку приход
ится мурлыкать себе под нос. Иногда он так увлекается, что дергает под оде
ялом ногой, нажимая невидимые педали; соседи ругаются.
Через несколько дней он выходит из госпиталя, как раз вовремя, чтобы заст
упить на новую службу Ч у него и у других музыкантов с «Невады» начинает
ся военная жизнь. Очевидно, тем, кто в ВМС ведает распределением людских р
есурсов, пришлось изрядно поломать голову. В смысле уничтожения японцев
музыканты абсолютно бесполезны, после седьмого декабря у них нет даже бо
еспособного корабля, а многие и кларнеты растеряли.
Однако им не поручат давить на гашетку. Ни одна организация не в состояни
и систематически убивать японцев, не печатая в большом объеме на машинке
и не подшивая листы. Логично предположить, что человек, который играет на
кларнете, не сумеет напортачить больше, чем любой другой. Уотерхауза и ег
о товарищей прикомандировывают к одному из подразделений флота, отвеча
ющих за делопроизводство.
Оно располагается в здании, не на корабле. Многие на флоте презирают тех, к
то работает в здании. Лоуренс и некоторые другие салаги поспешили переня
ть эту манеру. Однако увидев, что происходит на корабле, когда на нем и вок
руг детонируют сотни тонн взрывчатых веществ, Лоуренс и его товарищи уме
рили свой гонор. В здании, так в здании. Они прибывают на место несения слу
жбы, исполненные боевого духа.
Их новый командир, похоже, огорчен, и подобные чувства испытывает, судя по
всему, остальное подразделение. Они ничуть не восхищаются парнями, котор
ые до последнего времени служили на корабле и, более того, были очень близ
ко ко всему, что горело, рвалось и т.п., причем не по чьему-нибудь недосмотру
, а потому что злые люди нарочно это устроили. Хуже того, они явно считают, ч
то Лоуренс с товарищами не достойны своих новых хрен знает каких обязанн
остей.
Мрачно, почти обреченно старший офицер и его подчиненные начинают расса
живать новоприбывших. Письменных столов на всех не хватает, а ведь каждо
му надо отыскать хотя бы стул за конторкой и крохотным столиком. В ход иде
т смекалка. Видно, что эти люди делают все от них зависящее в безвыходной с
итуации.
Потом говорят о секретности. Очень долго. Музыкантов проверяют на умение
правильно выбрасывать мусор . Это длится так долго, без всяк
их объяснений, что наводит на всякие мысли. Музыканты, сникшие было от хол
одного приема, обсуждают между собой, в какую операцию их включили.
Наконец однажды утром музыкантов собирают в классной комнате перед чис
тейшей доской. Лоуренс никогда не видел доску такой чистой. За последние
несколько дней он вполне проникся паранойей секретности и понимает: это
неспроста. В военное время к стиранию мела нельзя относиться шаляй-валяй
.
Они сидят на маленьких стульях с прибитыми столиками Ч для правшей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168