– Так он слабонервен – ненавидит жесткость?
– По отношению к животным .
– Некоторые члены предлагают брать пациентов из… – Епископ кивнул в сторону Бедлама.
– К этому Исаак отнёсся бы спокойнее, – признал Даниель.
Вышедшая из таверны служанка воспользовалась наступившим молчанием.
– Мистер Гук просит вашего присутствия.
– Слава Богу, – произнёс Уилкинс. – Я боялся, что вы пришли пожаловаться на его приставания.
Посетители «Собаки» отступили к стенам в диспозиции, принимаемой обычно во время кабацких драк, – то есть широким кольцом окружили стол, который (как показывала трубка с пузырьком) был теперь совершенно горизонтален и к тому же чист, только посередине лежала капля ртути, другие же, размером с булавочную головку, созвездием рассыпались вокруг. Мистер Гук смотрел на большую каплю – идеально правильный купол – в оптический прибор собственного изготовления. Зажав большим и указательным пальцами ежовую иголку, он подтолкнул невидимо малую капельку к большой, чтобы они слились, снова всмотрелся, затем бесшумно, как воришка, попятился от стола и, отойдя на целую сажень, сказал Уилкинсу:
– Универсальное мерило!
– Что?! Сэр! Вы уверены в своих словах?
– Согласитесь, что горизонтальность – понятие абсолютное, любой вменяемый человек может получить горизонтальную поверхность.
– Оно есть в философском языке, – ответил епископ Уилкинс, что означало «да».
Вошёл Пепис, как всегда великолепный, и хотел уже потребовать пива, когда заметил торжественную церемонию.
– Подобно тому и ртуть одинакова везде – на любой планете.
– Согласен.
– Как и число два.
– Разумеется.
– Здесь я создал плоскую, гладкую, ровную горизонтальную поверхность. На нее я поместил капельку ртути так, чтобы диаметр капли вдвое превосходил высоту. Кто угодно где угодно может повторить данную последовательность действий; результатом всегда будет капелька ртути точно такого же размера. Соответственно, диаметр капли может служить в философском языке универсальной единицей длины!
Было слышно, как все думают.
Пепис:
– Тогда вы можете сделать сосуд, содержащий определённое число этих единиц в длину, высоту и ширину, наполнить её водой и получить эталон веса.
– Совершенно справедливо, мистер Пепис.
– Из длины и веса можно получить стандартный маятник – период его колебаний дает универсальную меру времени!
– Однако вода образует капли разного размера на разных поверхностях, – заметил епископ Честерский. – Полагаю, ртуть подвержена такого же рода изменчивости.
Гук, недовольно:
– Поверхность можно оговорить: медь, стекло.
– Если сила тяжести меняется с высотой, как это повлияет на размер капли? – спросил Даниель Уотерхауз.
– Проводить измерения на уровне моря, – с легкой досадой отвечал Гук.
– Уровень моря зависит от приливов и отливов, – заметил Пепис.
– А как насчёт других планет? – громогласно вопросил Уилкинс.
– Других планет? Мы с этой ещё не разобрались.
– Как сказал наш соотечественник мистер Ольденбург: «Будьте любезны запомнить, что мы вопрошаем всю Вселенную, ибо для того созданы!»
Гук, мрачнее тучи, собрал ртуть в склянку и вышел; через минуту мистер Пепис (глядя через окно в ньютоновский рефлекторный телескоп) увидел, как тот направляется к Собачьей канавке в обществе потаскухи.
– Впал в очередной приступ меланхолии… мы не увидим его в следующие две недели и будем вынуждены вынести ему порицание, – проворчал Уилкинс.
Словно это было записано где-то истинным алфавитом, Пепис, Уилкинс и Уотерхауз знали, что у них есть незавершённое дело – поговорить об Ольденбурге вдали от посторонних ушей. Весь следующий час в «Собаке» происходил тройственный обмен выразительными взглядами и движениями бровей. Однако просто так встать и уйти было невозможно: Черчилль и другие требовали от Даниеля новых подробностей о мистере Ньютоне и его телескопе. Герцог Ганфлитский загнал Пеписа в угол и пытал по поводу финансирования Военно-морского казначейства. Забрызганные кровью, удручённые члены Королевского общества выползли из колледжа Грешема и сообщили, что доктора Кинг и Болл заблудились в дебрях собачьей анатомии, дворняга сдохла, и им нужен Гук – где он? Потом все обступили епископа Уилкинса и принялись обсуждать: будет ли Комсток снова баллотироваться на пост председателя? Организует ли Англси выдвижение своей кандидатуры?


* * *

Однако позже (слишком поздно для Даниеля, который встал сегодня рано, вместе с Исааком) все трое оказались в карете Пеписа.
– Я вижу, лорд Ганфлит внезапно увлекся гаданием на военно-морской гуще.
– Поскольку флот составляет нашу защиту от голландцев, – осторожно произнёс Пепис, – и большая его часть сейчас находится под Алжиром, многие вельможи разделяют любопытство герцога.
Уилкинс изобразил весёлое недоумение.
– Я не слышал, чтобы он спрашивал вас о пушках и фрегатах, лишь о купонах и переводных векселях.
Пепис некоторое время прочищал горло, с сомнением поглядывая на Даниеля.
– Те, чьё дело – опустошать флотскую казну, должны ответствовать перед теми, кто её наполняет, – сказал он наконец.
Даже Даниель, скучный университетский учёный, понял, что под опустошителем казны разумеется оружейник – Джон Комсток, граф Эпсомский, а под наполнителем – Томас Мор Англси, герцог Ганфлитский, отец Луи Англси, графа Апнорского.
– Это К и А, – сказал Уилкинс. – А что мыслит о флотских вопросах второй слог «Кабалы»?
– От Болструда Нотт Болструд, гавкер и старый приятель Дрейка, ярый протестант и франкофоб; король назначил его государственным секретарём, поскольку никто в здравом рассудке не заподозрил бы Болструда в тайной приверженности католичеству.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125