Глава седьмая
ИМАМЫ В ЗАТРУДНЕНИИ
К высоким воротам дома правителя области Тангкут-хана подошли два важных
старика в красных полосатых шелковых халатах. Один держал на ладони румяное
яблоко, другой пышную белую розу. Эти подарки они несли с такой
торжественностью, точно в их руках были стеклянные чаши, до краев
наполненные драгоценным напитком.
Вслед за стариками, для большего почета, плелись с тоскливо скучающими
лицами двадцать тощих и голодных учеников. Белоснежные тюрбаны обоих
стариков, их длинные выхоленные бороды, озабоченность и важность их лиц -
все указывало, что они принадлежали к разряду священных имамов или ишанов,
посредников между обыкновенными грешными людьми и восседающим за
облаками на хрустальных небесах всемогущим аллахом.
Дозорным у ворот было запрещено впускать в сад кого бы то ни было. Имамы
попросили вызвать к ним главного векиля. Долго пришлось ждать, пока он
явился, озабоченный и взволнованный. Его тюрбан сдвинулся на затылок, и
векиль поминутно стряхивал пальцем пот со лба. Увидев пришедших, векиль
извинился, что заставил долго ждать почтенных служителей бога.
- Тангкут-хан приказал мне исполнять без возражении все желания
монгольских царевичей. А каждый царевич приехал во дворец со своими конями,
соколами, борзыми собаками и слугами. Всем надо найти место, всех
накормить, легко ли это? Зачем вы пожаловали, святые отцы?
Старейший имам сказал:
- Со дня приезда в Сыгнак знатных царевичей мы должны произносить их
имена в наших молитвах. Мы слышал:!, что готовится великий поход против
неверных,- да покарает их аллах! Мы должны молиться аллаху-да будет его имя
вознесено и прославлено! - чтобы поход был удачен, чтобы все царевичи
процветали и покрылись блеском славных подвигов!
Векиль вздохнул.
- Всего приехало одиннадцать царевичей, но самый главный и самый
беспокойный из них - хан Гуюк, сын великого кагана и наследник всего
монгольского царства. Он приказывает сперва одно, потом другое, рассылает
гонцов, кричит, топает ногами и костяной лопаточкой бьет по щекам каждого,
кто ему не угодит... А больше всего он путает. Говорят, что он будет
главным начальником войск. Разве крикливый гусь может повелевать соколами?
- Да сохранит нас аллах от этого! - воскликнули старики.- А мы слышали,
что во главе войск будет молодой хан Бату, сын погибшего Джучи-хана - да
будет благовонен и спит в мире прах его! Верно ли это?
- Один аллах все ведает!..- ответил векиль шепотом.- Говорят, Гуюк-хан и
Бату-хан готовы уже сейчас вырвать друг у друга глаза.
- О, какие времена!
- Бату-хан примчался в этот дворец, к своему брату Тангкут-хану, только с
пятью всадниками. Но тот нисколько не обрадовался его приезду. Оба брата
стали спорить, глаза их налились кровью. Бату-хан кричал: "Все крайние
западные области Священным Воителем Чингиз-ханом были завещаны мне. Только
из-за моей юности и моего отъезда в Китай на войну ты, Тангкут-хан,
управлял здесь... Теперь я сам хочу править моим улусом..." Тангкут-хан
отвечал: "Тебя здесь не было десять лет... Твои следы разметал ветер.
Теперь я здесь владыка... Отправляйся обратно в Китай!" - и Тангкут-хан
стал сзывать своих нукеров. Бату-хан закричал: "Ты кричишь, как гусь, а сам
дрожишь, как лягушка на болотной кочке. Ты не хочешь уступить добровольно,
так станешь моим слугой!" Уже нукеры сбегались со всех сторон с обнаженными
мечами. Бату-хан бросился к выходу, вскочил на коня и умчался неизвестно
куда...
Имамы воскликнули:
- За кого же нам молиться? Кто из этих двух ханов окажется главным?
- Что могу сказать я, маленькая мошка! - воскликнул векиль и скрылся за
воротами.
Оба имама покачали головами, спрятали розу и яблоко за пазуху и, приложив
палец к губам, молча посмотрели друг на друга.
- Благоразумие требует подождать и ни за кого из них не молиться! -
сказал один имам.
- Это неосторожно.
Споря о благоразумии и осторожности, оба имама направились обратно,
Глава восьмая
ЛОПАТКА ГУЮК-ХАНА
Внук Чингиз-хана Гуюк-хан - сын и наследник великого кагана всех монголов
Угедэя - внезапно покинул дворец правителя Сыгнака и поставил свой
малиновый шатер вдали от города, на холме в степи. Из шатра открывался вид
на долину, куда беспрерывно прибывали войска, которые располагались
отдельными куренями.
Вокруг шатра Гуюк-хана тесным кольцом стояло множество юрт. В них
помещалась его охрана: молодые, отборные телохранители, тургауды, из
знатных семейств степных феодалов. В кольце юрт стояли ханские кони. Их
тщательно оберегали и так завертывали в попоны, что были видны только
хвосты и уши. Это были редкие, драгоценные кони, которыми любил щеголять
Гуюк-хан во время облавных охот, когда от коней требуются особая быстрота и
ловкость.
Стараясь во всем подражать пышным порядкам, установленным его дедом
Чингиз-ханом, Гуюк поставил возле своего шатра высокое древко с черным
пятиугольным знаменем, на котором золотыми нитками был вышит всадник с
зверским лицом - бог войны Сульдэ, свирепый покровитель монгольских
походов.
По уверениям шаманов, бог Сульдэ незримо сопровождал в походах
Чингиз-хана и приносил ему потрясающие вселенную победы. Для этого бога за
Чингиз-ханом всюду следовал никогда не знавший седла молочно-белый жеребец
с черными глазами. Внук Чингиз-хана Гуюк-хан также держал около шатра
неоседланного белого жеребца, за которым неотступно ухаживали два шамана.
Перед малиновым шатром горели два неугасаемых костра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21