Я
должен быть там!
24-е. Спор на общем собрании - все против меня. Понятно - помещения,
выстроенные роботами, роскошны.
25-е. Плесень съела мой дом, на мою ногу сел фиолетового цвета грибок.
29-е. Второй дом раздавлен слизнем-титаном. Вспышка злобы, и я убил
его. Прекрасное его тело - золотистое с рябью карминных пятен - погибло.
Вечером роботы Ш. принесли мне новый дом, холодильник и синтетпищу. Я
слегка затемпературил. Я болен, но все же люблю этот мир, прекрасный и
безжалостный. Так любят красивых эгоистичных женщин. (Мод.) Записываю
симптомы своей болезни. (Длинный перечень.) Приходил Ш. и советовал мне
сложить с себя звание. Послал к черту, сказал, что не примирюсь, буду
воевать. Что сообщу Всесовету и выступлю свидетелем. О, я ему много
наговорил и, боюсь, лишнее наговорил.
...Лихоражу. Жаль, если умру, этот мир прекрасен и жизнью, и красотой
всего - солнца, деревьев, животных. Завидую тем, кто будет жить после
меня, - я так мало успел.
...Ш. боится меня и явно ждет моей смерти - около крутятся его
микророботы. Пришла М., увидела меня, ужаснулась, вскрикнула. Я прогнал
ее - заразится, пожалуй. Свет слабеет.
Видимо, началась атрофия глазного нерва. Так мне сказал д-р Гласе.
(Боли он сбивает настойкой из черной орхи.) ...Неужели умру? Нет! Нет! А
почему бы и нет? Я никому здесь не нужен. Сегодня (это записано цифровым
шифром) очнулся от резкой боли и поймал на себе суставчатого микроробота.
Нога деревенеет. Он сделал мне укол? Ужалил меня? (Далее симптомы
начинающейся агонии).
Глен! Я клянусь тебе: плато, изгрызенное ходами механизмов, будет
поднято мной. Словно кора поврежденного дерева.
В конце ходов, в последней ячее, сидит Штохл. Он делает чтото. Отсюда
я вижу светлый квадратик и вокруг него искорки.
И к нему придем мы, Закон и я, исполнитель его мудрости.
Закон!.. Он ослепителен в своей ясности.
Закон!.. Я вижу его сияющим кристаллом, красной зарей севера,
полуденным солнцем пустыни. Он прекрасен и грозен, он несет порядок в
путаницу жизни.
Соблюдение Закона - норма, нарушение его - болезнь.
Штохл явно и бурно лихорадит.
Закон!.. Я вижу его рождение, первоначальное шествие по Земле, его
раскинувшиеся в Космосе ростки. Умрет Штохл, умру я - Закон будет жить.
Ради него стоит мучиться и умирать. Иначе что будет с Обществом?.. Я
очнулся от мечтаний и увидел перед собой узкого чернобородого человека. Он
рассматривал меня. Меня!
- А-а, доктор. Поговорим. Я вижу, вами обнаружено несколько токсинов и
новых антибиотиков. А еще чем заняты? Делаете робота-хирурга. Зачем?
- Я всего лишь терапевт и, надо сказать, ленивый терапевт, - ответил
он.
- Отчего умер Глен?
- Болотная лихорадка. Я же давал заключение. Откуда эти вопросы? К
чему они?
Я встаю и засовываю тетради в карман.
- Убит!
- Бред, - презрительно бурчит эскулап. - Кому это нужно?
Я вышел.
Еще двери. Вхожу. Ха, молодожены! Им вместе - сорок лет. Заняты
исключительно друг другом.
В комнате много цветов. Они шевелятся, колыщат султанчиками,
вытягиваются, сжимаются. Их жизнь можно созерцать часами. Особенно сидя
рядышком с женой (мужем).
Штохл явно благоволит к семейным - отделка комнаты великолепная, на
стене оконные занавески. Отдергиваю их.
Ба! Земной пейзаж! Поляна, звери - коровки, фермер в комбинезоне,
ветерок, запахи... А все же есть что-то завораживающее в нашей праматери
Земле. Итак, Штохл желает, чтобы ему не мешали. Он задабривает всех и этим
просит: живите как хотите, но только не мешайте... - Муж - специалист по
роботам.
- Много делаете? - спрашиваю я.
- По штуке в день универсальных. Прочие узких профилей: порхатели,
прыгуны, червецы, десять-двенадцать таких малюток в день.
- Мощно! Это темп.
- Хозяин молодец, служить у него - счастье.
- Служить? - Я повторяю слово, пробую его на вкус, верчу во рту:
"хозяин, хозяин, хозяин" и "служить, служить"...
- А как же, - говорит хорошенькая жена, поглядывая на меня весьма
кокетливо. - Он такой добрый, наш Отто Иванович.
- Ваш?
Ясно, они отдыхают в удобном месте. Отдых высвобождает энергию. Штохл
вливает ее то в легкую и чистую работу, то в семейное счастье, то в пляски
с дымом и в грибное опьянение... с помощью Мэлоуна.
И человек-колонист становится человечком и колонистиком, он теряет
инициативу. Закон преступлен: так мы не освоим космос, не разбросаем Разум
по всем планетам.
- Вы знаете подробности смерти Глена? Нет? Понятно.
Комната, цветы, парящее ложе. Мод Глен, когда-то жена Глена, теперь
одинокая женщина. Оттого и пляшет. Подбородок тяжелый, блондинка. Ники,
юморист Ники, плетущийся за мной, входит в комнату, вынимает ее платочек из
сумки, отдает. Та (от неожиданности) берет, вспыхивает, кидает платок в
нас - тяжелый характер!.. Говорим.
Штохл?.. Его боится, глубоко ощущает всю бесплодность его натуры.
Глен?.. Он до сих пор живет в ней (его глаза, плечи, губы). Неужели мы
бессмертны только в делах и в памяти женщин?
- Всего хорошего!
...В коридоре мне встретился Шарги: - Хэлло, Звездный! Гуляете.
- Ты хоронил Глена? - спросил я.
- Хоронил Глена?.. - повторил Шарги. - С чего это вы взяли? Нет, я не
имел высокой чести ни хоронить, ни дружить с ним. Я простой человек, к
двуногим божествам типа Штохла и Глена отношения не имею. Но уверяю вас,
один другого стоил.
"Откуда он мог узнать? - металась его мысль. - Хотя глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24