На месте недавней победы генерал выстроил полки и обратился к ним с речью, умоляя послужить еще шесть недель. Он обещал каждому оставшемуся по 10 долларов в твердой валюте, а также воззвал: «Вы окажете такую услугу делу свободы и вашей стране, которой, вероятно, больше не представится. Нынешний кризис решит нашу судьбу». Около полутора тысяч солдат вышли из рядов и вняли просьбе главнокомандующего. Серьезность его намерений сомнений не вызывала – он обещал в обеспечение денежного вознаграждения пустить все свое имущество, включая Маунт-Вернон. Вашингтон отлично усвоил неотразимую в американских условиях логику убеждения Томаса Пейна.
К исходу 2 января 1777 года Корнваллис с 5,5 тысячами вышел к Трентону. Вашингтон оказался в чрезвычайно опасном положении – его армия была прижата к реке. Офицеры штаба английского генерала убеждали его атаковать не мешкая. Он сослался на усталость войск, пообещав поутру «сунуть в мешок старого лиса», который, однако, думал по-иному.
В ночь на 3 января Вашингтон решил нанести УДар.
Примерно 400 солдатам было приказано поддерживать огонь в кострах и шумно долбить мерзлую землю, остальная армия – до 6 тысяч человек – тихо снялась с места и по проселочной дороге двинулась в тыл Корнваллиса к Принстону, где был его резерв 1200 человек. Снова, как и неделю назад, шли, оставляя кровь на снегу. На привалах засыпали шеренгами, офицеры с трудом расталкивали солдат и звали вперед. Продвигались почти бесшумно, колеса орудий, копыта лошадей обмотали тряпками. За ночь покрыли 20 километров и утром столкнулись у Принстона с английскими войсками, направлявшимися к Трентону.
Свежие английские солдаты опрокинули было передовую американскую бригаду, возникла опасность паники. Американцы выдвинули два орудия, в рядах смущенных солдат появился на белом коне Вашингтон. Сцена, просящаяся на полотно художника-баталиста. Попятившаяся бригада приободрилась. Кое-как равняя ряды, американцы устремились за генералом. Англичане остановились и рассыпались за изгородью. Когда до них оставалось едва тридцать метров, Вашингтон крикнул: «Стой, залп!» Он совпал с залпом врага. Вашингтон между стенами огня. Адъютант полковник Фицжеральд закрыл лицо руками, боясь увидеть смерть главнокомандующего. Когда он взглянул, Вашингтон в клубах порохового дыма по-прежнему прочно сидел в седле и вел в атаку американцев.
Теперь побежали англичане. Вашингтон в гуще боя гнался за ними. Слышали, как он кричал: «Трави лису, ребята!» Понукать не приходилось: солдаты исправно работали штыком и прикладом. Они вихрем ворвались в Принстон, захватили около трехсот пленных и так же стремительно ушли из города. Вашингтон знал, что пылающий местью Корнваллис торопится на место боя. Он повел армию на восток, к высотам вокруг Морристауна, где собирался провести несколько дней, а остался на пять месяцев.
Корнваллис счел за благо не преследовать «старого лиса» и отвел войска почти из всего штата Нью-Джерси. Передовым английским аванпостом стал Брунсвик, в пятнадцати километрах от острова Статен, где англичане начали кампанию 1776 года. Только небольшие английские отряды отныне осмеливались углубляться в Нью-Джерси, в руках Хоу остался Нью-Йорк с небольшой прилегающей к нему территорией.
Трентон и Принстон сделали Вашингтона героем дня, заложили краеугольный камень его культа. По всем Соединенным Штатам его славили как нового Цезаря. Кресвелл – свидетель торжества свободолюбивых американцев – пометил в дневнике: «Имя Вашингтона превозносится до неба. Александр Македонский, Помпеи и Ганнибал ныне по сравнению с ним пигмеи».
До начала марта 1777 года – возвращения конгресса в Филадельфию – Вашингтон около трех месяцев был «диктатором». Это далеко не радовало его. Он повторял, что получил «власть, которую весьма опасно вверять кому-либо. Могу только добавить, что лечение опасных болезней требует опасных средств, но я не рвусь к власти и страстно хочу перековать меч в плуг».
Пользуясь своим исключительным положением, он распорядился сформировать, помимо 88 полков, санкционированных конгрессом, еще 22, подчеркнув, что они не должны быть связаны с конкретными штатами. Эти дополнительные полки символизировали единство штатов, подвергавшееся серьезным испытаниям. Он основал три полка артиллерии. Конечно, вся эта вооруженная мощь осталась в основном на бумаге.
Освободив Нью-Джерси и укрепившись у Морристауна, примерно в сорока километрах прямо на запад от Нью-Йорка, Вашингтон встал перед проблемой, что делать с жителями штата, которые при вступлении английских войск поклялись в верности королю. Горячие патриоты, естественно, осаждали его с кровавыми планами расправы. Он отмахнулся от них – не нужно «мучеников». Вашингтон приказал всем давшим присягу англичанам явиться в ближайший американский штаб и там принести присягу на верность США. Тех, кто откажется или будет замечен в открытых враждебных актах, предписывалось вежливо препроводить к английским линиям и предложить убраться к врагам. Семьи изгнанников могли остаться в своих домах.
Жаждавшие крови, в том числе в конгрессе, осуждали мягкосердечие генерала, но он оказался совершенно прав. Англичане в Нью-Йорке не встречали изгнанников с распростертыми объятиями, они (часто состоятельные люди) влачили там нищенское существование. Нью-Йорк под британским военным управлением быстро излечивал от роялистских убеждений.
Вторжение англичан и гессенцев в Нью-Джерси повернуло сердца колебавшихся. Грабежи и насилие войск, особенно гессенцев, приобрели широкий размах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148