Теперь идиллии пришел конец. Офицеры королевского флота ревностно задерживали контрабандные товары, ибо им шла половина их стоимости. Нависла и другая угроза – английские власти ввели в действие «предписания о помощи» – ордера на обыск любого помещения с целью обнаружения и изъятия запретных товаров. Свободнорожденные англичане, а таковыми считали себя состоятельные люди в колониях, взвыли – рушился принцип «мой дом – моя крепость». Перспектива появления в двери лисьей физиономии сыщика в сопровождении королевских чиновников и солдат была совершенно нетерпимой для кошелька и достоинства. «Сахарный закон» 1764 года, влекший за собой новые таможенные пошлины, показал, что парламент намерен и дальше идти по избранному пути.
В том же году парламент запретил выпуск бумажных денег в колониях, потребовав уплаты всех и всяческих сборов и пошлин серебром. Вирджинцы, находившиеся хронически в долгу, впали в отчаяние. Вашингтон пока не усмотрел в этом системы, а отнес случившееся на счет козней купцов типа Кэри. Он заметил, что возражения лондонских торговых домов против эмиссии бумажных денег в Вирджинии «несвоевременны», «полагаю, что это воспламенит всю страну... однако я воздержусь от дальнейших суждений». Что очень понятно – именно в это время он стал переводить хозяйство в Маунт-Верноне с табака на пшеницу.
Тут до Америки докатились вести о предстоящем принятии закона о гербовом сборе, первом прямом налоге на колонии. Вводилось обложение всех юридических документов, печатных изданий и даже игральных карт. Уплата – серебром. Нарушители закона подлежали суду вице-адмиралтейства, то есть отменялся суд присяжных.
В вирджинской ассамблее в мае следующего года Вашингтон впервые увидел в действии двадцатидевятилетнего Патрика Генри. Можно не сомневаться, что неряшливо одетый, неопрятный Генри визуально произвел на Вашингтона отвратительное впечатление – отставной военный, аристократ по вкусу не любил таких людей. Но стоило Генри открыть рот, как ассамблея была околдована. Молодой студент-юрист Т. Джефферсон, стоявший в проходе, воскликнул: «Он говорит, как писал Гомер».
Суть речи Генри сводилась к тому, что только Вирджиния, но никак не заокеанский парламент, может взимать налоги с живущих в колонии. Хотя по собственному материальному положению Генри особенно нечего было терять – он был неудачливым торговцем, а слава юриста еще была впереди, – ораторский пыл вознес его высоко. В век классицизма Генри, избранный от медвежьего угла колонии, легко довел себя до исступленного состояния. Наверное, ему виделся мраморный зал сената Древнего Рима, а не прилично обставленное помещение ассамблеи Вирджинии. Может быть, была виновата акустика, и Генри в экстазе воскликнул:
– У Цезаря был Брут, у Карла I – Кромвель, а Георг... – раздался испуганный возглас спикера «Измена!», подхваченный в зале, – а Георг III, – Генри ткнул указующим перстом в сторону возмущенных членов ассамблеи, – может извлечь пользу из их примера. Если уж это измена, восхвалим ее до небес!
В обстановке значительного смущения и замешательства Патрик Генри внес резолюцию о том, что только ассамблея может облагать налогом вирджинцев. Она прошла незначительным большинством. Спикер в бешенстве выскочил из зала, бормоча, что отдал бы пятьсот фунтов за голос. Дело было сделано. Вирджиния высказалась. Губернатор распустил ассамблею и назначил новые выборы, которые вернули в нее тех же представителей.
Вашингтон определил свое отношение к происходившему, он проголосовал за доведение до сведения английского парламента резолюции, проведенной Генри в смягченном варианте. Без выпадов в адрес короля, а скромное перечисление фактов. Риторика Генри не могла увлечь отставного полковника, знавшего размеры военной мощи Англии, хотя и находившейся за морями.
Осенью 1765 года по настоянию премьера Англии Гренвиля закон о гербовом сборе был все же введен. В письме родственнику Марты в Англии Вашингтон заметил: закон «доминирует в беседах спекулятивной части колонистов, которые рассматривают этот неконституционный метод налогообложения как ужасный удар по их Свободе и громко протестуют против этого нарушения. Каков будет результат этой и других (могу добавить) неразумных мер, я не берусь судить, но я склонен считать, что выгоды, проистекающие из них, будут много меньше для Родины-Матери, чем ожидает кабинет». Вашингтон практично указал, что колонисты не имеют наличных денег для оплаты пошлины, следовательно, приостановятся все деловые сделки, а в этом случае «торговцы Великобритании, имеющие дело с колонистами, будут не последними среди требующих отмены закона».
Суждения Вашингтона, да к тому же высказанные в частном письме, были более чем скромными на фоне войны протестов и демонстраций против парламента, поднявшейся в колониях. Повсеместно возникали оппозиционные организации – «Сыны свободы», «Vox Populi», «Сыны Нептуна» и т. д. В Вирджинии было много спокойнее, чем в других колониях, где текст закона о гербовом сборе печатался с изображением черепа вместо короны, в церквах раздавался погребальный звон, флаги были полуспущены, на виселицах болтались чучела министров короля, а в Массачусетсе разгромили дом губернатора. Все сборщики налогов отказались от своих мест, частично из солидарности с движением протеста, частично из страха перед физической расправой.
В октябре представители девяти колоний (Вирджиния не прислала своих делегатов) приняли в Нью-Йорке петицию к королю и парламенту, требуя отмены мерзостного закона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148