И поэтому - я, совершенно чужой человек,
случайно узнавший такую тайну, обязана буду сохранить ее нераскрытой в
своей душе..."
Разыгравшаяся фантазия Сатоко помогла позабыть ей все страхи про-
шедшего дня. Вокруг прогуливались мирные парочки, никому и в голову не
пришло бы приставать к ней, причинять какое-то зло. Одной из парочек
надоело глядеть на цветы: примостившись на каменной скамье над самым
краем обрыва, два человека молча глядели вниз, в зиявшую черную бездну
- туда, где даже поверхность воды скрывала тяжелая, угрюмая тень.
Сверху, из-за насыпи, вздымался стеной лес императорского Дворца, и
мрачная, без малейшего изгиба, горизонталь отсекала кромку деревьев от
закрытого тучами неба.
Сатоко неторопливо бредет по темной аллее под ветвями цветущих де-
ревьев. Цветы, нависая над головой, рождают странное давящее чувс-
тво...
Внезапно на одной из каменных скамеек, погруженной в самую темень,
показалось что-то белое. Это "что-то" не было горстью опавших цветов,
как не было и сколом на камне. Сатоко подошла поближе...
На скрытой полумраком скамье кто-то спал.
Человек этот не был пьян - Сатоко поняла это, заметив, как тщатель-
но были подстелены под спящим газеты. Газеты - вот что белело из тем-
ноты, поняла Сатоко. Застелив скамью, слой за слоем, старыми газетами
и пристроившись боком на камне, перед Сатоко спал мужчина в коричневом
джемпере. Вероятно, с приходом весны он нашел здесь себе жилье.
В каком-то бессознательном состоянии остановилась Сатоко перед
скамьей. Этот кутавшийся в старые газеты человек вдруг совершенно ес-
тественным образом напомнил ей о младенце, спеленутом в газеты и ос-
тавленном на полу.
Взгляд ее упал на давно нечесанные, торчащие отдельно слипшимися
прядями волосы. В сумраке плечи джемпера вздымались и опадали вслед за
дыханием спящего.
Все прежние тревоги и страхи, рожденные в муках чутким сердечком
Сатоко, предстали перед ней еще ярче. По морщинам, избороздившим еще
молодое лицо, еле различимое в темноте, она ясно прочитала долгие годы
лишений. Штанины у брюк цвета хаки были заботливо подвернуты, но спор-
тивные туфли, надетые на босу ногу, давно просили каши.
Сатоко вдруг захотелось рассмотреть это лицо повнимательней. Накло-
нившись, она попыталась вглядеться в то, что было прикрыто ладонью.
Лицо оказалось неожиданно молодым: резко очерченные брови и правильной
формы нос.
Наклоняясь все ближе, Сатоко вдруг задела газеты, служившие незна-
комцу постелью, - и внезапный резкий бумажный шорох расцарапал черную
тишину...
Мужчина проснулся - в темноте сверкнули белки его глаз, - и огром-
ная рука вдруг схватила Сатоко за запястье.
Она не почувствовала никакого страха. Даже и не пытаясь освободить-
ся, в какой-то миг озарения Сатоко лишь подумала: "Вот как... Значит,
прошли уже все эти двадцать лет!"
И черный лес Императорского Дворца затопила мертвая тишина.

МИСИМА ЮКИО
ЦВЕТЫ ЩАВЕЛЯ
Перевела Юлия Коваленина
Он достал из кармана мячик - и забросил в высокое Небо.
Голубое Небо.
Небо приняло мячик, подняло к себе - и очень быстро вернуло.
Мальчик поймал мяч и снова забросил - так, будто бы он завладел
этим Небом.
А потом он вдохнул в себя воздух, глубоко-глубоко. Никогда еще, ни
в доме, ни на улице, он не мог так дышать: то была больше еда, чем ды-
хание. Набирая полный рот воздуха, он ощущал странный вкус и запах -
голубое небо и белые облака... откуда пришли к нему эти запах и вкус -
он не знал; только чувствовал, что все-таки знает источник.
Вновь его охватила радость.
От постижения Истины - источника вкуса и запаха. И он познал теперь
суть земли.
Земля начала свой танец, схожий с биением сердца. Лес, все, что бы-
ло в лесу, заиграли музыку к этому танцу. И он понимал все - музыку,
танец. Пел лес, пело море зеленых полей к северу от холма, пели ма-
ленькие пичужки. В этот самый момент он смог бы даже заговорить с эти-
ми птахами.
Мальчик забрался в лес у подножия - и заблудился. Взошла луна. И
внезапно - из тени леса вышел к нему человек.
- Куда вы идете?
- Я отправился в путешествие, но кое-что забыл дома...
- Дома? Вы - про тот серый брошенный дом на холме, что зовется
"тюрьма"?
- Да, мой дом так зовется - "тюрьма"... - Так отвечал человек, уди-
вившись.
- Вы, наверное, узник, и вы что-то забыли в своей тюрьме? А когда
найдете, то снова выйдете?..
Мальчик поймал взгляд мужчины - и долго не отводил глаз. Глаза
мальчугана походили на осеннее озеро - такое чистое, что можно было
пересчитать все песчинки на дне. Пугала эта чистота. Пугала своим со-
вершенством... Когда видишь чистейший жемчуг - долго-долго боишься
прикоснуться к нему рукой: так пугает он тайнами своей чистоты.
- Да, все так, - промолвил в ответ мужчина.
Он еще бормотал это - а мальчик уже бросился к нему, и спрятал лицо
в протянутых навстречу руках, и заплакал...
В тон ему заплакал и соловей на высоком дереве.
- Вы не должны оттуда выходить!.. Нам запретят играть здесь, на
холме... Возвращайтесь обратно в свой серый дом.
Вздохнув, человек посмотрел на луну. Глаза его были так же чисты,
как и глаза Акахико.
- У меня был ребенок; такой же маленький мальчик...
- Где же он сейчас?
- Сейчас он - чайка, и летает над морем. И когда он охотится, отыс-
кивая серебро рыбьей чешуи среди волн, то окунает шею в воду. И гово-
рит: "меня умертвили в сером вечернем море, мой убийца - на черном
дне. И пока не поднимется он на поверхность, я обязан ждать здесь, за-
виснув над этим морем.
1 2 3 4 5 6