Как баб тамошних. Их тоже
надо не только понять. Им надо посочувствовать. И Надю тоже можно понять.
И уж ей-то особенно надо посочувствовать. Как попала с высшим
образованием, да владеющая английским? Зачем? Приехала за деньгами? На
ляха эти деньги! Он кинулся догонять ее, брал в библиотеке книжки. Так
разве с подполковником Арефьевым посоревнуешься? Розовое тело Нади,
золотая звездочка сережки в мочке уха... Черт с вами!
После ее приезда к нему в госпиталь он и решил для себя вопрос: как
дальше жить? Возвращаться домой, по сути к нищете? Получать глупые двести,
жениться на этой дурной Анюте, которая устроившись в совхозовской столовой
уборщицей и посудомойкой, не хочет освободить его законную квартиру?
Взяться снова за велосипед? Хотя бы тренером. Но кто его возьмет без
специального образования? Мусин - что? Такой же человек, как все. Не
сделает он Сашке исключений.
Голова раскалывалась от мрачных дум. Вокруг были такие же ребята,
трахнутые войной, у многих были родители, на первый случай можно
притулиться. А ему, Сашке...
Разумный сосед лежал рядом в палате. Небольшого росточка, ненец по
национальности, Иван Хатанзеев. Был он в Афганистане снайпером, попал туда
добровольно. Уже перед самой демобилизацией нашелся и на него стрелок -
прошил ему левое плечо. Жизни на Большой земле Иван не знал, но
догадывался, что живут не ахти, если такие заработки... Подолгу вели они
беседы.
Старшина Волов был потом снисходителен к рядовому Хатанзееву, когда
они попали в одну часть на дослужку. После дембеля и уговорился Волов. С
согласия отца Ивана ехал поначалу оглядеться.

Взять вещмешок, по привычке вскинуть на плечо, поднять тощий чемодан
и заставить себя подумать: одним человеком здесь стало больше, - какая
разница? Не надо криком кричать. В таких случаях меньше говорят - получше
осматриваются.
Он был, наверное, в майора - слишком высок и плотен, чтобы не
застрять в проходе аэропорта и не задеть притолоку в дверях. Невольно
пришлось нагнуться.
Лишь пробормотал Кожевникову: "Духов, Духов... Что-то знакомое..."

4
В госпиталь к Волову Надя приезжала зимой. Ей выпал отпуск. Волову
ребята передали замороженную клубнику. Он уже поднимался, и только-только
начал ходить. Третий сосед по палате Кистень выковырнул из спрессованной
кучи несколько клубник.
- Ягода, как хорошая затяжка сигареты после прыжка с парашюта, -
уходя подмигнул он.
Хоть криком кричи - так хорошо стало. Приехала. А где же, позвольте
спросить, Арефьев? Убили. Ах, прости, Надя! Я, честно, не знал... Бедный,
бедный Арефьев! Оказался женатым к тому же. Жалко. Очень жалко. Надя
приехала просто так. Дома, в тишине, уже невмоготу.
Волов по знакомой тропочке привел ее к овражку. Здесь где-то огород
кончался. Он представил Надю всю в черном. Плывет на лодке, в которой гроб
Арефьева. Не старая еще Надя. Жена Арефьва старше. Но и не такая молодая
уже. Вот и лицо - желтое, худое.
- Чего ты, Сашка? Чего задумал? Ты погляди на себя... Посинел,
дрожишь...
- Да не виноват же я перед твоим Арефьевым!
Надо было ее тогда понять. Не торопиться. Не упрекать. Тихо,
возвратившись из госпиталя, поехать к ней. Даже Кистень, бабник и
волокита, отметил эту ее восточную красоту. Правда, он был в своем роде:
хотел перебраться на ночь в другую палату... Ну чего тут такого? Даже в
тюрьме и то есть отдельная хата для свиданий. Кистеню и в голову не
приходило, что она этого не хочет, что она приехала рассказать об
Арефьеве.
- Слушай, - Кистень был неугомонен, - если сам не можешь, дай мне ее!
Пришлось его ударить. Вытирая губу, из которой сочилась кровь,
Кистень скулил:
- И сам не гам, а другим не дам.

5
Леха не услышал крика. А если бы даже услышал, точно выразить свое
отношение к нему, убей бы, не смог. Крики лебедей в поднебесье будоражили
его душу в детстве. Эти сказки о лебединой любви, когда погибает самка и
после этого добровольно падает с высоты лебедь, разбивая грудь, шли за
Лехой порядочное время. Теперь, пожалуй, услышав прощальный крик
лебединый, он остался бы холоден к нему.
Но именно лебединый крик стоял в стылом небе. И Леха его не услышал.
Лебедя и лебедку он увидел. Лебедка была кем-то ранена. И она спускалась к
земле все ниже и ниже. А лебедь стремительно то взлетал вверх, то падал
вниз. Однако он и не думал убивать себя.
Даже когда Леха в два прыжка настиг ее, жадно стал скручивать ей шею
и она прокричала в последний раз, лебедь не стал разбивать себя от
невосполненной, утраченной любви. Он с диким испуганным криком взмыл в
темнеющее небо и, наверное, бросился догонять свою стаю.
Леха же выругался:
- Струсил!
Он хотел для жратвы иметь двух лебедей.
Вскоре Леха нашел землянку. Возрадовался, что она неприметна. И что
идет снег. Все его следы заметет! Он обошел землянку вокруг, наткнулся на
моток проволоки. И испугался. Значит, тут люди были? Значит, они опять
сюда придут? Покой, с которым он шел в последнее время, заменился в душе
суетой и страхом. Он долго шарил вокруг землянки. Но больше ничего не
нашел.
"Геологи были, - стал размышлять. - Ушли дальше, поди. Нефти тут нет.
И - хорошо. - Леха знал здешние законы. - Лесорубы не имеют права валить
лес в прибрежье. Следовательно, сюда, к землянке, не сунутся. А геологи
могут лишь вернуться. Хотя... Чего они тут забыли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40