Ленька сам решит. Или так, или эдак. Тяжесть,
которую носил Константин Иванович все последнее время, как бы спала,
разбилась.
Начальник шахты, однокашник Константина Ивановича, Колька Селезнев,
был в кабинете один. Он вышел из-за стола, поздоровался за руку. Потом
закрыл кабинет на ключ и указал на стул, что был напротив: туда обычно
садился, принимая важных гостей. Костя тут обычно сидел, когда они,
чуточку поддатые, играли в шахматы, обзывая друг друга козлами, при
неточных ходах или их затягивании.
Вся какая-то суетливая торжественность сразу стала для Константина
Ивановича подозрительной, и он пока не садился.
- Сядь! - прикрикнул Колька. - Слушай, вот ты мне всегда
рассказывал...
- Что я тебе рассказывал? - Свою смуту Константин Иванович сдерживал.
- Рассказывал о невестке. Что она на твое предложение вернуться,
заявила - никогда! Что сын твой тряпка, маменькин сыночек...
- Погоди, ты к чему это?
- Нет, ты говорил мне об этом?
- Ну говорил!
- И она так тебе отвечала?
- Ну, так и отвечала.
- Видишь, - Селезнев, маленького роста пузырь, наперся своим животом
в плечо Константина Ивановича, - а ты говоришь! И что, неправда? Ведь ты
тогда сам выкинул со свадьбы того пакостника, который за женой твоего сына
волочился еще пацаном...
- Ну, было и это.
- И что? Ленька твой - ни гу-гу? Не встрепенулся, не покачнулся? Ты
когда-нибудь видел, чтобы он кого пальцем тронул?
- Не видел.
- И никто не видел. При такой-то силище!
Константин Иванович теперь только сел, заглядывая в хитрое круглое
лицо друга.
- Чё ты темнишь-то? Жена, что ли, позвонила? Леньку встретила? Чё,
он, буянит дома?
- Ага, буянит! Если бы... Он тебя пошел встречать. Гляди, у нарядной
маячит...
Константин Иванович подошел к окну и поглядел.
- Не вижу... Ты его будешь агитировать к себе?
Селезнев встал и пробурчал:
- Подумаем.
Весь вид у него был какой-то - не поймешь, что хотел сказать этим
своим вызовом. Позже Константин Иванович понял: уже тогда Колька Селезнев
знал об убийстве. Знал и ничего не сказал. Обидно!
Константин Иванович, думая о встрече с сыном (ну пусть отчим, однако
с трех лет воспитывал!), ловко перепрыгивал ступеньки. Почему-то вспомнил
день рождения внучки. Он тогда прибежал к свату, выпили, обнимались,
радовались. Наивно, однако, полагал, что ребенок объединит две семьи. Сват
сказал Константину Ивановичу за столом: у жены твоей под рукой какие-то
факты, будто Ириша чужого вам подсунет. Откуда она взяла все это?
Константин Иванович спрашивал ее потом, действительно, откуда такие
сведения? Только головой качала.
- Тебе расскажи, так ты - как зверь! Накинешься... на нее!
Нет, он не зверь. Но состояние было отвратительное. Так и казалось:
все смотрят и думают о нем и служившем теперь сыне с издевкой - не их
ребенок! Ведь чужая внучка.
"Теперь, думалось, не моя забота. Он взрослый. Будут жить - ладно. Не
будут - тоже их дело. Я вмешиваться не стану".

Если бы Ледик и сказал при встрече у нарядной: с ним только что
разговаривал следователь, Константин Иванович все равно не смог бы
представить, о ком говорит сын. Он был неузнаваем, этот сынок, которого
отец не видел три года. Руку жал крепко, что-то бормотал, а вот дать
обнять себя не позволил или не захотел. Это Константин Иванович хорошо
потом проанализировал. Следователю же Константин Иванович наедине заявил:
- Бросьте ему шить дело! Я не верю, слышите! Не верю. Тут - совсем,
наверное, другое.
"Что другое?" - "Этого сразу не понять"... - "Расскажите, -
подполковник был терпелив, - прикинем, подумаем"...
- Это вот так, сразу?
- Дело не терпит, если о чем-то догадываетесь.
- Только не Леня. Только не он.
Константин Иванович стоял на своем и когда вызвали к Сухонину, и
когда пригласили в отдел горкома.
- Вы - коммунист, - сказали ему, - сопли не распускайте. Ваш пасынок
это проделал. Познакомьтесь, как член партии, что прислали из части вашего
пасынка, тогда не будете защищать!
Он читал все, что в бумагах написано. И сонно, - вызвали после смены,
"покою и ночью не дают", - ни с чем не соглашался.
Ледик тогда отстранил его от двери и глухо произнес: "Это за мной".
Ну и что? Что это значит? Он?! Почему?! Если его уже предупредили -
была же первая встреча со Струевым - он так и сказал: "Это за мной".
- Что верно, то верно, - сказал ему подполковник, когда из горкома
партии Константина Ивановича подвезли к нему. - Вы вправе так сказать...
Пожалуйста, посидите, я освобожусь скоро...
И этим подполковник как-то успокоил. Такого не спешащего, в полночь
работающего без роздыху, Константин Иванович и застал Струева. Всю ночь на
столе у Струева при невообразимо громадном ворохе бумаг стучала видавшая
виды машинка. Несколько раз Струев пользовался автомашиной, которая была
одна на весь отдел. И начальник сочувственно всякий раз приказывал по
телефону - выдать. Дисплеи, компьютеры, телефаксы... Чушь собачья! Пока
это - голубая мечта. Струев, теперь вот прибыв на дребезжащей автомашине
из морга, сидел и ждал кофе, который готовил Васильев. Константин Иванович
пристроился поближе к окну.
Полковник Сухонин сегодня дежурил. Ноги Струева перешагивал, когда
звонили и когда полковник тянулся к телефону. При этом не уставал
наставлять Васильева: главное - не упустить мелочей, короче, организовать
свой труд!.. И теперь, попивая кофе, полковник Сухонин сочувствовал
Константину Ивановичу, изъявившему желание явиться к Струеву и показать -
или рассказать - все, что касается дела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37