В противном случае мы были бы теми же кочевниками – какими многие из нас были в молодости.
– Ты был воином? – недоверчиво переспросил Нэк. – Какого оружия?
– Меч, так же как и ты. Но это было почти сорок лет назад.
– Что заставило тебя уйти от кочевников?
– Я открыл для себя высшее понимание жизни, другую философию.
Ага.
– Ту самую, которая заставила этих ненормальных умереть на своем посту? Поторопись, может быть, еще не поздно отозвать их обратно.
– Я так и сделаю.
Хорошо хоть у предводителя ненормальных остались крупицы разума!
– Что произошло в стране? Почему на ваши посты и хижины нападают? Никогда раньше такого не случалось.
– Просто ты не помнишь этого. Но это не важно. Я могу дать тебе ответ, но пока не окончательный.
Доктор Джонс облокотился о стол и задумчиво принялся на разные лады смыкать и размыкать пальцы.
– В течение последних месяцев у нас не было возможности поставлять в хижины обычный рацион. В некоторые из них подолгу не привозилось вообще ничего, и это, естественно, раздражало приходящих туда для ночевки прохожих воинов. Увидев такое, многие из них озлобились и, не имея присущей цивилизованным людям душевной устойчивости, начали изливать свою озлобленность в виде бессмысленных разрушительных действий. Они страдали от голода, им нужна одежда и оружие, но ни того, ни другого, ни третьего в хижинах больше не было. Они почувствовали себя несправедливо обманутыми.
– Но что мешает вам развозить припасы по хижинам как раньше?
– А то, что нам самим этих припасов больше никто не привозит. Нашей основной функцией было распределение оружия и пищи по хижинам, сами мы ничего не производили. В нашем распоряжении есть несколько механизированных ферм, но продукты, которые там производятся, – капля в море по сравнению с обычным объемом снабжения.
– Значит оружие, одежду и еду вам дает кто-то другой? – понял Нэк.
– До недавнего времени это было именно так. Однако в течение последних месяцев никто и ничего нам не привозил, а наши собственные запасы подошли к концу. Поэтому при всем своем огромном желании мы оказались не в состоянии снабжать хижины, результатом чего как раз и явились все те несчастья, которые ты на своем пути обнаружил.
– Но что случилось с ними? Я имею в виду тех, кто доставлял вам припасы.
– У нас нет с этими людьми связи. Все телевизионные приемники внезапно прекратили прием передач, из чего можно было сделать вывод о серьезной аварии в системе энергоснабжения. Наши посланные за припасами грузовики не вернулись. Боюсь, что кроющаяся где-то в нашей системе ошибка внезапно проявила себя и теперь нам придется за эту ошибку расплачиваться. Положение очень серьезное.
– И все хижины теперь будут разрушены?
– Очень может быть. И, чего я боюсь больше всего, все наши школы, фермы и больницы тоже. Мы не сможем отразить нападение большого количества вооруженных людей, тем более во многих местах одновременно. И если нам не удастся исправить положение в ближайшее время, я глубоко сомневаюсь в том, что нам удастся сохранить в будущем наше сообщество в его существующей форме.
– Означает ли это, что беда коснется нас всех – и вас и кочевников?
Доктор Джонс кивнул:
– Ты отлично ухватил суть.
– Нужно узнать, что случилось с вашими поставщиками. И человек, который возьмется за это дело, должен быть не из вашего числа. Он должен уметь сражаться. Если ваши водители грузовиков похожи на тех стариков, которых я спас, то…
Доктор Джонс опять согласно кивнул.
– Если хотите, я могу взяться за это.
– Ты очень великодушен. Но ты не сможешь разобраться в деталях. Мне необходим письменный отчет…
– Да, я не умею писать. Но вы можете отправить со мной того, кто писать умеет, и я буду защищать его.
Джонс вздохнул:
– Твое предложение очень соблазнительно. Но мы не должны использовать тебя в таком качестве, это противоречит нашей этике. Защищая «ненормального», ты подвергнешь себя серьезной опасности.
– Ты прав. Я не смогу помочь людям, которые не имеют разума.
– Поэтому все, что мне остается, это поблагодарить тебя за доставленное послание, – доктор встал. – Ты волен оставаться с нами сколько хочешь. Но я сомневаюсь, чтобы спокойная жизнь была тебе по душе.
– А я сомневаюсь в том, что жизнь ваша и дальше будет спокойной, – сказал Нэк. – Кроме того, подобная жизнь противоречит моей… моей философии.
Нэк взялся за рукоятку меча:
– Вот этим я живу.
– Послушайте, доктор.
Вместе оглянувшись на голос, мужчины увидели стоящую в дверях светловолосую секретаршу.
– Да, мисс Смит? – произнес доктор Джонс в своем обычном вопросительно-утвердительном тоне.
– Я все слышала. По интеркому, – быстро заговорила девушка, выглядевшая очень виновато. – И я слышала предложение мистера Нэга…
– Нэк, – поправил блондинку Нэк. – Нэк Меч, – произнес он еще раз как можно более отчетливо.
– Через «К», я правильно понял? – сказал с улыбкой доктор Джонс. – На сегодняшний день – один из лучших бойцов на мечах среди кочевников, прошу любить и жаловать.
До этого момента доктор ничем не выдал, что обладает такими познаниями о своем посетителе – и это поразило Нэка до глубины души. Но само собой разумелось, что бывший фехтовальщик на мечах такими вещами должен был интересоваться, и к тому же имя Нэка имелось в списках ненормальных.
– Я могу отправиться вместе с ним, – сказала мисс Смит, и ее симпатичное личико немедленно залилось румянцем. – Кочевую дикую жизнь я еще не забыла, и смогу написать нужный вам отчет.
По лицу доктора было видно, как тяжело ему принять решение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12