Истинное ее обличье ужасно, но ей ничего не стоило прикинуться человеком, да так, что никто не мог углядеть разницу. Но я демонесса лишь наполовину и не могу продемонстрировать такую же эффективность. Если я хочу стать больше или меньше своего истинного размера, на это уходит час. Но в результате я разуплотняюсь или наоборот, уплотняюсь и превращаюсь в туманного гиганта или сверхплотного карлика. Для того чтобы вернуть нормальную плотность, требуется еще час. Ну и наконец, ежели я захочу стать с виду... например, нормальной мышью, придется добавить третий час — на изменение формы. Если бы ты хоть раз предоставил мне три часа...Оставалось лишь качать головой. Ну и создание. Чего доброго превратится в дракона да слопает меня за милую душу.— Не могу понять, как может волшебник Инь хотеть жениться на такой женщине.— Да не хочет он этого! Единственное его желание — взойти на трон. Но он хочет обеспечить своего рода преемственность, чтобы народ Ксанфа с готовностью признал его королем и ни у кого не было никаких сомнений в законности его власти. Но же самое и Ян. У них обоих одна политика на уме, а до меня им нет дела. А мне до них. Я не хочу замуж ни за того, ни за другого.— А как же вся эта шумиха, связанная с твоим происхождением? Люди могут не захотеть, чтобы их королевой стала незаконнорожденная, да еще и наполовину демонесса.— Так ведь простой народ ничего об этом не знает. Скандал был громкий, но он затронул только волшебников и придворных. Для всего Ксанфа я дочь короля — и этого достаточно.Я вздохнул:— Жаль, что мне придется отвезти тебя в замок. Честное слово, очень жаль. Но варвары всегда выполняют свои обещания. Может, потом тебе удастся сбежать, ты ведь на это мастерица.— Сказал тоже — сбежать! Разве от волшебников убежишь? Разве от него спрячешься? Они прекрасно знали, где я живу, и не приставали ко мне лишь потому, что я пригрозила им самоубийством. Сказала, что брошусь в Провал. У меня в хижине специально устроен люк... Впрочем, ты знаешь. Но в замке Ругна мне нечем их напугать. — По ее туманным щекам катились прозрачные слезы. — Лучше мне умереть, чем выйти за любого из них! Но у меня нет выбора — и все из-за тебя, бесчувственный негодяй!Я печально кивнул, ибо если и был негодяем, то отнюдь не бесчувственным И чувствовал себя ужасно.Мы вернулись в фигвам. Примерно через час Панихида восстановила нормальную плотность, но к тому времени уже начинало смеркаться, и пускаться в дорогу было поздно. Мы решили заночевать здесь. Ближние деревья изрядно потрепало градом, но нам было только на руку, ведь самоцветы посшибали на землю множество съедобных фруктов.Передо мной стояла нелегкая задача — сообразить, как удержать Панихиду от побега в течение ночи. Она уже продемонстрировала мне свои возможности, и я понимал, что никакие узы ее не остановят. Но там, где бесполезна сила, иногда помогает хитрость. Если моя уловка сработает, все существенно упростится. Ну а не сработает... в любом случае стоит попробовать.Я вышел наружу и обошел наше убежище с таким видом, будто что-то ищу. Рука моя на рукояти меча.— Как жаль, что у меня нет лука, — пробормотал я, словно в пространство.— Лук-то тебе зачем? — спросила Панихида. — Решил пристрелить меня, если я снова вздумаю убежать?— Не обращай внимания, все в порядке, — промолвил я, вглядываясь во тьму из-под окаменевшей руки. — Мне вовсе не хотелось тебя пугать. Едва ли они нападут ночью...— Кто не нападет ночью? — требовательно спросила Панихида.— Следы не слишком горячие, — продолжал я, — надо думать, они улетели пару дней назад. Пука, ты не чуешь ничего посвежее?Пука понюхал воздух и отрицательно замотал головой. Он был достаточно сообразителен, чтобы подыграть мне.— Кто улетел? — не унималась моя пленница. Неизвестность всегда раздражает — мне хорошо знакомо это чувство.— Гарпии, конечно, — отозвался наконец я.— В этих краях не водится никаких гарпий.— Вот и я говорю, не водится. Кажется, они гнездятся на утесах, наверное, пролетали мимо. Они не вернутся, зачем им возвращаться?Панихида промолчала. Когда мы стали устраиваться на ночь, я заявил, что буду спать снаррки.— Неужели ты не станешь меня держать?— А тебя держи не держи — никакого толку. Думаю, ты могла бы высвободиться, даже когда ехала верхом, просто не хотела делать это на виду.— Правильно, варвар.Она немного поразмыслила и добавила:— Но если хочешь, можешь опять обхватить меня своими ручищами. Вдруг на сей раз что-нибудь почувствуешь.Прозвучало это несколько двусмысленно.— Нет, думаю, мне лучше остаться снаружи, — промолвил я, нервно поглядывая по сторонам, словно и впрямь опасался гарпий.Затем я прилег, не снимая руки с рукояти меча.— Значит, решил поспать на свежем воздухе. А вдруг гарпии налетят?— Так ведь они в здешних краях не водятся, — напомнил я. Но вытащил меч из ножен.Панихида скривилась и нырнула в фигвам. Пук пощипывал травку на склоне. Я уснул — варвары умеют и засыпать, и пробуждаться мгновенно, на манер диких животных.Через некоторое время меня разбудил шелест крыльев. Открыв глаза, я увидел, что это всего лишь воробей, не представлявший для нас никакой опасности, ибо воров среди нас не имелось и бить ему было некого. Но тут из укрытия выскользнула Панихида. Она вовсе не пустилась наутек, а прилегла рядом со мной и шепнула:— Лучше бы ты меня держал, а то я могу наделать глупостей.Ага. Кажется, моя уловка сработала. Кому захочется бегать по ночам, ежели рядом могут оказаться гарпии. С этими тварями шутки плохи.— Делай что хочешь, демонстрантка.Она придвинулась ко мне — теплая и мягкая:— Я очень жалею, что убила тебя, Джордан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115