До сих пор я предпочитал светловолосых женщин, но сейчас эта приверженность казалась мне досадным заблуждением.— Я готова, — промолвила Панихида, приведя себя в порядок. — Пошли.Я взял ее за левую руку — и в тот же миг она ударила меня зажатым в правой ножом. И откуда он у нее взялся? Удар пришелся по камню, и лезвие обломалось.— Ох незадача! — огорченно воскликнула Панихида. — И надо же мне было забыть!Я понял, что по-хорошему нам не поладить, а потому огляделся по сторонам и снял висевшую в комнате лиану для сушки белья.— Нет! — вскричала она, снова порываясь выскочить за дверь. Для женщины Панихида была довольно сильна, но, чтобы справиться со здоровенным варваром, этого, конечно, недостаточно. Получив несколько царапин и укусов, я связал ей руки за спиной. Панихида прекратила сопротивляться, лишь глаза ее яростно сверкали. Растрепанная, перепачканная, злющая, как ведьма, она привлекала меня с такой силой, что мне приходилось гнать из головы всяческие грязные мысли.Выведя пленницу из хижины, я усадил ее на коня и обрезком лианы связал ее стройные лодыжки. Пуку это не понравилось, однако он понимал, что так надежнее. Оставаясь на своих двоих, она непременно попыталась бы удрать.Очень жаль, подумал я, что женщины совсем не похожи на лошадей. Лошади куда рассудительнее.— Моя лютня! — неожиданно воскликнула Панихида. — Мне нужна лютня.— Твоя — что?— Лютня, мужлан неотесанный! Музыкальный инструмент. Чтобы я могла играть и петь.Мне это показалось уловкой, рассчитанной на то, чтобы потянуть время и попробовать улизнуть. Ну зачем ей могла понадобиться эта лютня? Панихида вряд ли собиралась тренькать на ней в замке Ругна, поскольку считала, что по ее прибытии он немедленно рухнет. И уж тем паче она не намеревалась развлекать музыкой меня.— Обойдешься, — отрезал я.Панихида поджала губы. Все-таки женщин — странные существа. Я ее поймал, связал и против ее воли потащил в замок, однако из-за этой дурацкой лютни она, кажется, обиделась на меня сильнее, чем из-за всего прочего.— Где тут ближайшая порточница? — поинтересовался я, озираясь по сторонам.— Обойдешься, — отрезала она.Мне оставалось только развести руками. Ладно, до поры обойдусь и платьем.Мы направлялись к замку Ругна, но не тем путем, которым пришли. У меня не было ни малейшего желания соваться в тарасков лабиринт и мы двинулись на восток вдоль края Провала, рассчитывая свернуть к югу после того, как минуем горную гряду. По правде сказать, мы еле-еле плелись. Я шел пешком, и мне приходилось следить_ и за Панихидой, и за окрестностями. Путешествие по Ксанфу редко напоминает пикник и менее всего походило на таковой сейчас. Мои каменные ступни погружались в землю, словно тяжеленный лапы огра. Переставлять я их кое-как переставлял, но особой прыти от меня ждать не приходилось.Довольно долго Панихида ехала молча, обиженно надувшись, но в конце концов ей стало скучно, и она разговорилась.— Слушай, варвар, — сказала она с таким видом, словно хотела спросить о чем-то заурядном и несущественном, — как тебе удалось очухаться после того, как ты выдул целый жбан отборного яду, да еще и навернулся в пропасть?Можно подумать, я сам туда навернулся. У меня не было намерения предоставлять ей возможность убить меня еще раз, а потому я не видел причины скрывать от нее правду. Панихида выслушала меня внимательно.— Стало быть, ты не можешь умереть, — задумчиво промолвила она, когда я закончил.— Еще как могу. Просто...— Поняла-поняла. Умереть-то ты умрешь, но мертвым не останешься.— Во всяком случае до сих пор все случалось именно так.Она снова говорила вполне дружелюбно, но это не внушало мне доверия. До сих пор мне приходилось иметь дело с женщинами любящими, ласковыми и добросердечными — ни одной из них и в голову не приходило меня убивать. А эта коварная лисица скорее всего пыталась выведать способ покончить со мной раз и навсегда. Я не мог верить ей, хотя и хотелось.— А вот демоны, те вовсе не умирают, — ни с того ни с сего промолвила она.— Так они и не живут.— Очень даже живут, просто это другая форма жизни. Но у них есть желания, чувства и интересы — как и у людей. Злые чувства, злые желания. Они не знают, что такое совесть, дружба или, скажем, любовь.— А варвары знают? — спросила она с легким раздражением.— Конечно. Это естественные чувства, а все естественное близко варварам в силу их близости к природе.— У тебя есть друзья?— Пука мой друг.— Конь-призрак, — рассмеялась Панихида.Пука раздраженно прижал уши к голове и едва не взбрыкнул, но сдержался ради меня. Кажется, он был не в восторге от женщин вообще, а от Панихиды в особенности.— Как я уже говорил, мы, варвары, близки к природе и ко всему живому. Пука — прекрасное животное, и я горжусь тем, что могу называть его своим другом.Пуковы уши покрыты шерстью, но клянусь, в этот момент они покраснели.— А как насчет любви?— Как-как... Я люблю своего отца, и мать, и...— Остолоп! — Она закатила глаза. — Я имею в виду любовь между мужчиной и женщиной. Ты хоть когда-нибудь любил женщину по-настоящему? Или просто получал удовольствие до шел себе дальше своей дорогой?Я задумался. Элис была красива и очень мне нравилась, но мог ли я, не кривя душой, сказать, что действительно любил ее? Кабы любил, наверное, не бросил бы. Что же до истории с Колокольчик, то это было просто чудесное приключение. Мы с ней обменялись услугами, не более того.Варварское прямодушие вынудило меня признать, что насчет любви — этого сорта любви — Панихида, пожалуй, права.— Ага! — торжествующе воскликнула она. — Стало быть, ты ничем не отличаешься от демона.— Глупости!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115