В коридоре Глоху и Трента встретил Косто.
— Я тут выглянул наружу, — сообщил скелет. — Так там дождь льет как из корыта, а молния лупит по всему, что движется. Лучше не высовываться.
— Но внутри великан, от которого нестерпимо воняет, — возразила Глоха. — Лучше не соваться.
— А что, если мы предпримем кое-какие меры, — промолвил Трент. — Эй, Метрия!
— С какой стати я буду помогать вам справляться с этой вонью? — заявила, появившись из воздуха, демонесса. — Меня очень смешит, когда вы, смертные, морщитесь, чихаете и затыкаете носы.
— Да с той, — спокойно ответил Трент, — что если мы не сможем дышать, то не станем ни морщиться, ни чихать, а просто уйдем в другое место. И ты лишишься удовольствия подслушать наш, вне всякого сомнения, интересный разговор с великаном.
— Никуда вы не уйдете. Дождь льет как из лохани.
— Как из ведра, — поправила Глоха.
— Неважно. Все равно вам деваться некуда.
— А что, если я превращу Глоху в существо, которому вода нипочем? — спросил Трент. — Например в горгулью.
Метрия задумалась.
— Хм, с тебя станется, — пробормотала она спустя несколько мгновений. — Ладно, чего ты хочешь?
— Веточку петрушки.
Метрия исчезла, а появившись снова уже с петрушкой в руках, сказала:
— Если б ты меня не поцеловал, я ни за что не позволила бы тебе гонять меня за зеленью.
— Верно сказано, — отозвался он, забирая у нее петрушку. — А я ни за что не стал бы просить тебя ни о чем подобном, не случись мне тебя поцеловать.
Метрия выглядела совершенно ошеломленной. Глохе начинало казаться, что у Трента тоже не один магический талант. Мало того, что он был волшебником трансформации, одно его присутствие оказывало на особ женского пола совершенно магическое воздействие. Причем эти чары распространялись, как оказалось, и на демонесс.
Вернувшись в центральный зал, Трент вручил пучок зелени Велко.
— Это петрушка, — сказал он. — Волшебная трава, очищающая дыхание. Возможно, она тебе поможет.
Обрадованный великан попытался взять пучок своей огромной ручищей, но из этого ничего не получилось. Тогда догадливый Трент засунул петрушку гиганту под ноготь. Тот обсосал палец, и воздух тут же очистился.
— Спасибо, — прочувствованно промолвил Велко. — Даже я сразу почувствовал разницу.
— Ну, ты-то ни в чем не виноват, — сказала Глоха, — Никого нельзя винить за болезнь.
— Ты очень любезна, — ответил великан, чье дыхание стало теперь похоже на запах свежескошенного сена. — Возможно, ты и права, но я все равно не люблю доставлять кому бы то ни было неприятности, а потому стараюсь держаться от всех в стороне.
— А в чем состоит твой недуг?
— Трудно сказать, — ответил Велко. — Болезнь подбиралась постепенно. Когда стало совсем невмоготу, я отправился к Доброму Волшебнику. Говорить со мной он, понятное дело, отказался и только передал, что помощь придет ко мне, если я достаточно долго пробуду в этих краях.
Глоха взяла эти слова на заметку: похожий ответ получил и Косто.
— А в чем проявляется хворь, если не считать зловонного дыхания? — продолжал расспрашивать Трент.
— В общей слабости и подверженности самым обычным недугам. Я сплю чуть ли не круглые сутки и все равно постоянно чувствую себя усталым. Боюсь, долго мне в Ксанфе не протянуть.
— Куда ж ты отправишься? — не подумав, спросила Глоха. Великан печально улыбнулся.
— Наверное, удобрять почву, милая девочка. По крайней мере смогу принести хоть какую-то пользу, а то от меня давно уже никакого проку.
Он умолк, огляделся и прислушался.
— О, никак гром. Похоже, этот купол притягивает грозу. Но так или иначе, в такую погоду вы едва ли захотите продолжить путь. У меня есть еда: не хотите ли разделить со мной трапезу?
— С удовольствием, — согласилась Глоха. Великан ей нравился, тем более что дышалось с ним рядом теперь легко.
Велко выудил из своей сумы двенадцать дюжин пирогов, бочонок соленых огурцов и бочку зеленого вина. Спутники угостились, съев по его меркам по крошке и выпив по капле. Потом в зале воцарилось неловкое молчание.
— Что так сидеть? — сказала Глоха. — Можно ведь провести время поинтереснее. Давайте сыграем в какую-нибудь игру.
— А ты умеешь играть в «сердитые слова»? — спросила Велко.
— Очень люблю, — заверила его Глоха.
Начертив на пыльном полу сетку, они принялись заполнять клеточки словами. Игра получилась увлекательной и веселой. Великан был болен и слаб, но на его словарном запасе и чувстве юмора это никак не сказывалось. Играя с ним, Глоха еще лучше поняла, что если кто-то непохож, даже очень непохож на тебя, это не значит, что с ним не стоит иметь дело. Вдоволь наигравшись, все устроились спать, в надежде, что к утру гроза стихнет. Углядев в углу блоху, Трент превратил ее в подушечницу, причем такую развесистую, что сорванных с нее подушек хватило не только для спутников (много ли им надо). Целую гору навалили под щеку Велко, чтобы и он в кои-то веки выспался как следует.
Разбудил Глоху приглушенный гул, такой, словно множество народу переговаривается в предвкушении какого-то интересного события. Она открыла глаза и поняла, что не ошиблась. Опоясывавшие огромную чашу зала скамьи заполнялись народом.
Девушка в изумлении воззрилась на спутников. Трент и Велко еще спали, но не нуждавшийся во сне Косто был настороже.
— Что происходит? — шепотом спросила она.
— Прокляторы собираются, — так тихо ответил он.
— О, должно быть, они собираются ставить пьесу. Мы должны убраться прежде, чем попадемся им на глаза.
— Держи стакан шире! — хмыкнула из дымного облака Метрия.
— Что?
— Канкан, капкан, шалман, дурман…
— Может, карман?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127