Смерть миньонетки забрала с собой не только злую химеру, но и добрую
хвею - вот только хвея, которой владела возлюбленная возлюбленного, не
знала, что предмет любви умер. Кокена видела мертвую миньонетку, но не
сообразила, что это - хозяйка хвеи, а хвея приняла ее невинную веру за
свою собственную. Сущность хвеи была любовь, а не разум. Даже ее ясное
суждение о достойности - обманчиво. Она любила мужчину, который, в своей
основе, любил самого себя, и отвергала того, кто воистину себя ненавидел.
Если бы даже хвея принадлежала Атону, она бы все равно умерла.
Но он не был осужден. Хвея умерла, ибо он знал судьбу миньонетки и
знал о ее связи с хвеей, хотя и не сознавал этого. Когда хвея вернулась к
нему и его знанию, ей пришлось умереть.
Атон мог бы взять вторую хвею и подарить ее Кокене. Эта бы не умерла.
Он уже видел дом. В окне горел неяркий свет.
Его продолжали мучить сомнения. Почему Кокена послала его раньше
времени? Почему отказывалась прикоснуться к нему? После того, как она
посвятила три года жизни заботам об умирающем отце и слишком живучем сыне,
перед самым концом своих мучений... - почему она плакала?
"_П_о_д_у_м_а_й_ о _д_а_т_е_..."
Да, дата была преждевременной. Но _п_о_ч_е_м_у_? Бедокур наверняка
что-то имел в виду.
Атон подошел к дому и без промедления отворил дверь. Какой-то
незнакомый человек обернулся ему навстречу - рослый мужчина лет
пятидесяти, в расцвете сил, с серьезной внешностью и натруженными руками.
В его поведении угадывалась сила - ненавязчивая, но непоколебимая. Это его
дядя - Вениамин Пятый, которого он почти забыл.
- Где ты был, Атон? - строго спросил Вениамин.
Его голос был невероятно похож на голос Аврелия. Позади него на
диване лежала женская фигура.
- Кокена! - воскликнул Атон, в неуважительной спешке минуя Вениамина.
Кокена не шевелилась. Ее светлые волосы безвольно падали с края дивана,
почти касаясь пола. - Кокена... я подарю тебе другую хвею...
- Слишком поздно, молодой человек, - сказал Вениамин.
Атон не обращал на него внимания.
- Кокена, Кокена - я выиграл сражение! Злодей побежден. - Ее веки
дрогнули, но она не произнесла ни слова. - Кокена! - Атон положил ей на
руку ладонь.
Рука была холодна.
"_П_о_д_у_м_а_й_ о _д_а_т_е_... Это был год и месяц озноба. Озноб!
Она умирала, пройдя точку возврата".
- Ты думал, племянник, что ее любовь слабее, - пробормотал Вениамин,
- потому что она протекает ровно?
Атон наконец понял. Озноб поразил Хвею в первом месяце $ 305 и,
соответственно, ожидался вновь во втором месяце $ 403. Кокена это
прекрасно знала, как знал всякий обитатель Хвеи, и могла покинуть планету
- не будь у нее на руках в сущности инвалида. Вне планеты не было места,
где она могла бы спрятать Атона, - не удалось бы избежать тщательной
проверки служащих карантина, которой все еще подвергали каждый корабль,
покидавший обреченную планету. Кокена осталась, рискуя заболеть ознобом, -
и проиграла! Вместо того чтобы покинуть Хвею к новому началу болезни.
Кокена осталась ухаживать за ним и вынуждена была разбудить его, так как
один бы он не проснулся - беспомощный, с помраченным сознанием, а то бы и
просто умер от наркотиков без присмотра.
Нет, ее любовь не была слабее.
Кокена хотела, чтобы он выиграл свободу, пока она жива и поддерживает
его.
Озноб. Атон опознал бы озноб сразу, коснувшись ее, ибо во время их
разговора болезнь зашла уже слишком далеко. Кокене наверняка стоило
больших усилий не терять сознание и настраивать его на поединок, смысл
которого она сама не вполне понимала. И вот поединок завершен, ее роль
сыграна - и она прекратила борьбу.
Если, конечно, не сделала этого раньше, когда увидела, что хвея
умерла.
Атон нескончаемо долго стоял перед Кокеной на коленях и, взяв в
ладонь ее руку, смотрел в спокойное лицо. Знала ли она, что в третий раз
он ее не предал? Слезы навернулись ему на глаза, когда холод перетек из ее
руки в его руку, в его дух.
"Моя любовь к тебе, - думал он, - моя любовь к тебе не слабее. Все,
что раньше ты делила с миньонеткой, принадлежит теперь тебе одной. Моя
вторая любовь сильнее первой".
Она лежала без движений.
Атон, сраженный, опустил голову.
- Цена свободы слишком велика, - пробормотал он.
Раздался настойчивый стук в дверь.
- Это Хтон, - сказал Атон Вениамину, не скрывая более свою
полутелепатию.
Вошел Бедокур и сразу же направился к умирающей девушке.
- Кончена, - проговорил он.
Атон кивнул. Последняя загадка Бедокура была разгадана. Наступил
черед Атона принести себя в жертву.
- Я буду молиться вашему богу, - сказал он Бедокуру, - если только
она выживет.
Бедокур одобрительно кивнул:
- Мы должны отправиться немедленно.
Атон встал, подсунул руки под окоченевшее тело Кокены и поднял ее. Он
понес ее к двери. Вениамин не двинулся с места.
- Кажется, ты продал свою душу, - сказал он.
Атон шагнул в ночь. Над головой светили яркие звезды - звезды,
которых он больше не увидит.
- "Умерьте свет свой золотой!" - тихо процитировал он. - "Моя
возлюбленная спит!.."


$ 400

16
В пещерах было тихо, ни малейшего ветерка. Даже течение воды
прекратилось. Она замерла неподвижно в заводях, слишком мелких для
купанья. Скальные образования приняли необычный оттенок - неестественно
серый, а гротескная форма расходящихся туннелей вызывала отвращение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76