Папулька быстро разлил всем коньяка в специальные пузатые бокалы.
– Боря! – негодующе сказала мамулька. – Ты чего себе целых полбокала набухал? В них же полагается наливать на донышко!
– Мамочка, вот ты сейчас все бросишь и начнешь МЕНЯ учить, как коньяк по бокалам разливать, да? – издевательски спросил папулька. – Если налить совсем на донышко, то когда будешь пить, коньяк размажется по стенкам бокала и в рот вообще не попадет, поняла?
– Тогда почему ты мне налил на донышко? – негодующе спросила мамулька.
– Да потому что тебе этого коньяка только понюхать – сразу станешь пьяная, – объяснил папулька. – А ты сегодня – не забывай – хозяйка стола! Ты должна быть в форме.
– То-то я смотрю, что ты намерен очень быстро форму потерять с такими темпами, – пробурчала мамулька.
– Я должен успокоить свои нервы, – сказал папулька. – Мне раз десять засадили стрелой то в лоб, то в затылок. Хочешь чтобы у меня истерика случилась от волнения?
Мамулька хмуро посмотрела на папульку, но возражать не стала. Сергей, между тем, взял свой бокал, встал и раскрыл рот, намереваясь что-то сказать.
– Сидеть! – скомандовал папулька, и Серега сел, как подрубленный.
– Позже скажешь, – успокоил его папулька. – Сначала надо выпить за знакомство, – он поднял бокал. – Итак, давайте выпьем за знакомство с… – тут он задумался, – … молодым человеком по имени Сергей, – нашелся папулька, – который в первый раз пришел в наш дом.
– В пятый, – одновременно сказали мы с Сергеем.
Воцарилось неловкое молчание.
– Я имею в виду, – веско пояснил папулька, – в первый раз пришел в наш дом, когда и мы с мамочкой в нем находимся.
Мы с Серегой послушно закивали головами. Мол, теперь все понятно, папочка, нет вопросов, так что за это дело можно и квакнуть как следует.
Все выпили, после чего воцарилось традиционное молчание, которое всегда наступает после первой рюмки.
– Сергей, – наконец, прервала тишину мамулька. – Возьмите попробовать моей рыбы.
Серега протянул было руки к блюду, но потом покраснел, как маков цвет и сказал:
– Если честно, я ее есть не умею.
За столом воцарилось неловкое молчание. Сергей, сам того не зная, затронул больную для нашей семьи тему. Дело в том, что когда папулька знакомился со своей будущей тещей, он тоже был небольшим докой по части поведения за столом: коньяк пил холодным из маленьких рюмочек, рыбу ел с помощью ножа, курицу рвал руками, белое вино мог пить с десертом, а красное – вообще черт знает когда. Моя бабушка любила его шпынять на эту тему, поэтому папулька уже давно возненавидел все проявления обеденного этикета. Единственное, к чему он приучился – это правильно пить коньяк, а все остальное пил и ел, как хотел, причем не терпел, чтобы ему об этом напоминали.
Я на всякий случай пнула Сергея ногой под столом, чтобы он не заострял внимание на этой теме, но забыла, что почетного гостя усадили на венский стул с тоненькими ножками, в результате чего случился небольшой конфуз: я угодила прямо по ножке стула, которая немедленно подломилась с печальным всхлипом смертельно раненного Буратино, после чего мой благоверный рухнул на пол, по-прежнему сохраняя пунцовую окраску щек.
Снова воцарилось неловкое молчание.
– Кто посмел уронить моего боевого товарища? – сурово поинтересовался папулька, накалывая на вилку кусок колбасы.
– Это… это ножка у стула подломилась. Извините, – сказал Сергей, поднимаясь с пола.
– Серег, да наплюй ты на этот чертов стул, – добродушно сказал папулька, пока мамулька бежала на кухню за дубовой табуреткой. – Я давно ожидал, что он сломается. Все его для тещи готовил…
– Папа! – с упреком сказала я.
– Это тебе, доча, она бабушка, – пояснил папулька, отправляя в рот кусок колбасы, – а мне она – тефа! – закончил он, начиная жевать.
Мамулька принесла табуретку, Сергей осторожно сел на нее и пиршество понеслось дальше.
– Серег, бери рыбу! – скомандовал папулька. – В нашем доме не принято эстетствовать за столом. Хочешь есть ножом – ешь ножом. Хочешь рвать ее руками на мелкие части – рви, сколько хочешь. Желаешь кушать ее прямо ротом – кушай прямо ротом. У нас – полная демократия, – с этими словами папулька залез в блюдо с рыбой прямо рукой и схватил здоровенный кусок.
– Боря! – негодующе вякнула было мамулька, но была остановлена грозным взглядом папульки и больше не выступала.
Сергей тоже осторожно полез в блюдо с рыбой (правда, ножом с вилкой), достал оттуда кусочек по душе и стал его уписывать.
Некоторое время все наслаждались рыбой.
– Божественно! – неожиданно сказал Сергей.
– Что? – переспросила мамулька и вся зарделась.
– Рыба, говорю, божественная, – пояснил Сергей. – Я такой рыбы вообще никогда не ел.
На лице мамульки последовательно сменялись всевозможные спектры выражения крайнего удовольствия.
– Много не наедайся, – предостерег его папулька. – Впереди еще царица полей – плов.
– Царица полей – это рыба, – пояснила мамулька. – Потому что она женского рода.
– Убойная рыба, – продолжал нахваливать Сергей. – Я такого сазана просто в жизни никогда не ел.
За столом воцарилось напряженное молчание. Я снова пнула Сергея ногой и на этот раз попала.
– Это осетрина, – сказала мамулька с самым разнесчастным выражением на лице.
– А я как сказал? – делано удивился Сергей.
– Вы сказали – "сазан", – объяснила мамулька с горькой обидой в голосе.
– Разве? – снова удивился Сергей. – Не обращайте внимания. Это я просто после боя немного заговариваюсь. Стрела какой-то важный нерв в голове задела. Конечно это осетрина. Сазан же совсем другой.
Я снова пнула его ногой под столом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81