С годами миссис Элрой стали отказывать ноги, но легкие оставались по-прежнему мощными, поэтому, когда кто-нибудь приходил навестить ее подопечную, старуха останавливалась у нижней ступеньки лестницы и, не поднимаясь наверх, звала Иможен. Любой, кто слышал этот вопль, вообразил бы, что в детстве Розмери пасла на холмах стада и научилась перекрикивать свирепый ветер Горной страны.— В чем дело, Розмери? — в свою очередь рявкнула мисс Мак-Картри.— Тут с вами хочет поговорить одна девушка!— Девушка?— Дженет Лидберн!— У меня нет ничего общего с их семейкой!— Дженет уверяет, что это очень важно!— С Лидбернами не случается ничего интересного, и вообще сердце у мясника высохло, как какая-нибудь баранья кость, сто лет провалявшаяся на солнце!Наступила недолгая тишина. Наконец миссис Элрой, снова набрав полные легкие, возобновила оглушительный диалог.— А все-таки вам лучше бы спуститься, мисс!— Ну да?— Понимаете, малышка-то ведь плачет!При всей своей вспыльчивости Иможен была незлой женщиной, и слезы Дженет ее тронули. Она вихрем промчалась вниз по лестнице.— Что стряслось, Дженет? Вы потеряли кого-нибудь из близких?— Пока нет… — сквозь рыдания прошептала несчастная дочь мясника.И, не теряя времени даром, она с мольбой упала к ногам мисс Мак-Картри.— Спасите нас! Спасите нас! Только вы одна можете нам помочь!Романтическая скорбь гостьи слегка удивила Иможен, но она настолько привыкла чувствовать себя новым воплощением Марии Стюарт, что невольно проявила благородную сдержанность, восхитившую миссис Элрой и успокоившую просительницу.— Я вас слушаю, дитя мое, — просто и величественно проговорила рыжая шотландка, опускаясь в кресло.И Дженет без утайки рассказала об их с Ангусом Кёмбре несчастной любви, уверяя, что, по ее мнению, во всем Каллендере одна мисс Мак-Картри не побоится вступить в единоборство с ее устрашающим родителем. В ответ послышался знаменитый смех мисс Мак-Картри, грозный, как рокот боевых барабанов перед великими битвами древности и средневековья.— Послушайте, Дженет, я с большой симпатией отношусь к Ангусу Кёмбре, и, если не могу сказать того же про вас, то лишь потому, что вы дочь своего отца, о чем я искренне сожалею. Однако было бы несправедливо упрекать вас за происхождение. Это никак не зависело от вашей воли… А значит, вы непременно выйдете замуж за Ангуса, я беру это на себя.— Но… папа… — полунедоверчиво, полувосхищенно пробормотала Дженет.Иможен встала, взяла гостью за руку и, подведя к комоду, указала на фотографию в кожаной с металлическими заклепками рамке, с которой им улыбался ничем не примечательный мужчина в форме.— Это портрет моего отца, капитана Мак-Картри…Шотландка перевела взгляд на фавюру, вставленную в такую же рамку.— …а это — Роберт Брюс накануне битвы при Баннокберне. Так вот, при этих двух героях, ни разу не слышавших от меня ни слова лжи и до сих пор не ведавших разочарования (ибо я уверена, что никогда не обманывала их надежд), принимаю на себя обязательство соединить вас узами брака с Ангусом Кёмбре.
Дженет, ни жива ни мертва, прижалась к стене в холле, пытаясь угадать, что творится в гостиной. К несчастью, долетавшие из-за двери громовые раскаты не позволяли питать никаких иллюзий насчет приема, оказанного Лидбернами мисс Мак-Картри и Ивену Стоу.Когда Дженет, открыв дверь на повелительный звонок Иможен, бросилась докладывать родителям, кто пришел к ним в гости, мясник чуть не выронил любимую пенковую трубку. Уже одно это привело его в бешенство.— И чего же от нас хотят эти двое? — буркнул он.— Я… я не знаю…Кит смерил дочь подозрительным взглядом.— Признайтесь-ка, Дженет, а это, случаем, не ваша очередная затея?Девушка страшно перепугалась.— Нет-нет!.. Уверяю вас, я не…— Ладно, пускай идут сюда!Кит повернулся к жене.— А вас, Флора, я прошу молчать, пока я сам не поинтересуюсь вашим мнением, что, впрочем, весьма маловероятно…— Хорошо, Кит, но, умоляю вас, не сердитесь!— Я буду сердиться ровно столько, сколько захочу!— Но подумайте о своем давлении!— Оно вас не касается. И зарубите себе на носу: я никому не позволю распоряжаться в моем доме!Обмен приветствиями между хозяевами дома и гостями, которым даже не предложили сесть, был предельно кратким. И Лидберн сразу расставил точки над i.— Терпеть не могу, чтобы меня беспокоили вечером, когда я отдыхаю после дневных забот, поэтому буду вам премного обязан, если вы изложите дело в самой сжатой форме. Ну, чем могу служить?Мисс Мак-Картри чуть не вскипела, но под суровым взглядом Стоу кое-как сдержала негодование, предоставив хозяину гаража спокойно рассказать о цели их визита.— Мисс Мак-Картри лишь из дружеской симпатии к Ангусу Кёмбре и вашей дочери, мистер Лидберн, согласилась сопровождать меня и помочь в этом деликатнейшем деле, — закончил Стоу.Кит с трудом верил собственным ушам. Неужели какой-то грязный механик и впрямь смеет официально просить у него руки Дженет? Мясника затрясло от ярости. Тем более, понимая, что при всей своей силе он рискует нарваться на очень крупные неприятности, если вздумает без околичностей выставить наглеца Стоу вон, Лидберн предпочел сорвать злобу на Иможен. Для начала он презрительно хмыкнул.— Что за странная мысль брать с собой мисс Мак-Картри, когда речь идет о деликатных, как вы сказали, вопросах?!Шотландка никак не могла молча стерпеть оскорбление. Решительно отодвинув спутника в сторону, она с угрожающим видом надвинулась на мясника.— Да где вы, по-вашему, находитесь? В конюшне, в стойле или в свинарнике?Пораженный по меньшей мере неожиданным вопросом, Кит уставился на гостью помутневшим взором.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47