— Важно?
— Очень!
— Надеюсь, вы меня не обманываете? — немного поколебавшись, спросила она.
— Мне? Обманывать вас? О!
— Что ж, ладно! Тогда в одиннадцать часов в саду, за павильоном моего покойного деверя.
Франсуа пошел обратно и у самого поворота на улицу Пастер столкнулся с вконец расстроенной Мишель. Лепито застыл на месте.
— Вы…
Девушка смотрела на него, не пытаясь скрыть огорчения.
— И вы туда же, Франсуа…
«Уж лучше бы она кричала!» — подумалось незадачливому влюбленному.
— Я… я не понимаю… по крайней мере не совсем… — лепетал он.
— Так вы тоже ее любовник?
— Уверяю вас, Мишель, я даже не знаю, о чем вы…
— Значит у вас у всех такая привычка, да? Вы называете ее просто по имени… из почтения к мужу… Низкий вы человек, Франсуа!
— Позвольте мне все объяснить.
— Какие уж тут объяснения! Все и так ясно. Вы мне казались совсем другим… Я думала: такой человек наверняка полюбит хорошую девушку…
— Вроде вас?
— Вот именно, вроде меня, мсье Лепито! Во всяком случае, уж не эту потаскуху, которая позорит моего отца с первым встречным!
— С первым встречным?
— Уж не считаете ли вы себя единственным ее избранником? Ничто такую не останавливает! Даже в день смерти дяди отбирает жениха у его племянницы. Признайте все-таки, что ваша любовь — первостатейная стерва!
— Я не позволю вам…
— Ах, вы не позволите? А как насчет этого?
И Франсуа Лепито второй раз за двое суток умудрился получить оплеуху от влюбленной девушки.
— Так, теперь, я вижу, вы наконец в состоянии меня выслушать! Несмотря на ваше предательство, я все-таки люблю вас, Франсуа Лепито! И как только вы станете моим мужем, можете в этом не сомневаться, я заставлю вас заплатить за все, что мне пришлось пережить сегодня!
— Да никогда я на вас не женюсь!
— Поживем — увидим!
— Тут и смотреть нечего, все и так ясно!
— Значит, вам мало разрушить семью моего отца? Вы хотите уничтожить еще и нашу?
— Голову даю на отсечение: у меня с вашей мачехой отношения совсем не те, что вы себе вообразили!
— Тем лучше для нее! Но имейте в виду: если эта дрянь не прекратит свои штучки, я ее просто убью!

Франсуа нехотя пообедал — у него начисто пропал аппетит. От мысли о предстоящем свидании немного лихорадило. Неспокойно было на душе и от раздумий о том, что может выкинуть еще пылкая Мишель.
По правде говоря, пробираясь в саду мэтра Парнака к павильону, где еще недавно жил «Мсье Старший», Франсуа чувствовал себя довольно неуверенно. Где-то в одиннадцать Соня не замедлила присоединиться к нему, внезапно появившись из темноты.
— Ну, что случилось? Неужто и в самом деле что-то серьезное? Сами без ума и меня на всякие авантюры толкаете?
Молодой человек рассказал о разговоре с покойным мсье Дезире и о том, как сурово тот отзывался о своей невестке. Но Соня восприняла этот эпизод довольно беззаботно.
— Он меня ненавидел… и хотел, видимо, чтобы брат, как и он сам, был верен покойной жене… Брак Альбера он считал предательством. Впрочем, не стоит и говорить об этом, раз Дезире умер. Ему теперь не до нас…
— Я бы хотел… позвольте мне задать один вопрос?
— Ну, в чем дело?
— Мсье Дезире сказал мне… будто у вас есть… другие мужчины…
Услышав грудной смех Сони, Франсуа почувствовал, как по его коже побежали мурашки.
— Ревнуете?
— До смерти!
Молодая женщина тонкими пальчиками провела по щеке влюбленного.
— Дитя… мой деверь готов был сказать что угодно, лишь бы опорочить меня в ваших глазах…
— Но зачем?
— Может быть, он догадывался, что вы мне не безразличны?
Блестя глазами и быстро наклонившись, Соня слегка коснулась губами губ Франсуа.
— Со… ня, лю… бовь моя! — полузадушенно прохрипел тот.
— А теперь — уходите живо!
Лепито не шел, а летел.

Единственное, что могло нарушить покой Агаты Шамболь — так это привидения. С детства напичканная жуткими историями о потустороннем мире, девушка боялась не столько самого покойника, сколько того непонятного и страшного, что было в нем после смерти. То, что мертвый Дезире, а стало быть превратившийся в нечто совершенно иное, все еще лежит в доме, наполняло ее неясной тревогой. Агата не могла бы точно сказать, чего именно она боится, но была достаточно встревожена, чтобы не спать.
Примерно в четверть двенадцатого кухарка встала, подошла к окну и в лунном свете увидела вдруг, как какой-то мужчина проскочил в калитку и исчез за оградой. Почти в это же время послышалось что-то вроде крика о помощи. Накинув халат и сунув ноги в тапочки, кухарка направилась на улицу. Проходя по коридору мимо комнаты, где лежал покойный мсье Дезире, она быстро перекрестилась — что, если покойник встал из гроба и поджидает ее?
Выйдя в сад, Агата на мгновение остановилась, прислушиваясь. На сей раз она совершенно явственно услышала стон. Он донесся из-за павильона, где жил раньше брат хозяина. У кухарки кровь застыла в жилах от ужаса. Придя в себя, она вернулась в дом, взяла на кухне фонарик и, немного поколебавшись и решив, что будить хозяина все-таки не стоит, отправилась к павильону. Освещая дорогу перед собой, Агата обошла его и за углом неожиданно наткнулась на Соню Парнак. Молодая женщина лежала на газоне лицом вниз, затылок у нее был весь в крови. Подумав, что она мертва, кухарка так пронзительно завизжала, что перебудила весь дом.
III
Врач, которого мэтр Парнак разбудил среди ночи, утром снова находился у изголовья больной. Там и увидел его комиссар Шаллан, решивший, что, учитывая общественное положение жертвы, он обязан лично выяснить все обстоятельства покушения. Поздоровавшись с нотариусом и с врачом, который, как он знал, был другом дома, комиссар выяснил, что Соня, ненадолго придя в себя, пробормотала лишь несколько бессвязных слов, и Агате, бывшей рядом с ней, показалось, будто хозяйка повторяла один и тот же странный вопрос:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43