— Уверяю вас, мадам, мне крайне необходимо с вами переговорить.Все еще колеблясь, она наконец развела руки, выражая тем самым одновременно непонимание и вынужденное смирение.— Если вы так настаиваете… Пройдемте в салон.Комната, в которой хозяйка дома усадила гостя, была, как и остальные апартаменты, музеем в миниатюре. От каждой вещицы и каждого предмета мебели веяло стариной, за которой супруги Димешо, казалось, решили раз и навсегда укрыться от внешнего мира.— Итак, мсье?— Мадам, вы дали мне понять сегодня утром, что кругом все врут…— Я этого не помню.— Послушайте, мадам, я не думаю, что вы будете уподобляться тем, кто… Одним словом, после того как вы высказали мне свою обеспокоенность — возможно даже, это были угрызения совести, — вы уже не можете идти на попятную! Итак, кто врал?Гремилли нетрудно было заметить, что глаза мадам Димешо были наполнены заячьим страхом.— Говорите же, мадам, говорите! Ваше молчание может усугубить и без того нелегкое положение вашего мужа.— Вы так считаете?— Еще бы!— Но если я вам скажу…— Тогда я забуду сегодняшний мой визит к мадам Димешо и приду завтра, позвонив в вашу дверь с таким видом, будто я это делаю впервые в жизни.— Вы даете мне слово?— Считайте, что оно у вас уже есть.— В таком случае… В тот вечер доктор Музеролль ушел от нас около одиннадцати вечера.— Вам известно, куда он ходил?— К мадам Арсизак.Наконец-то! Вот оно!.. Теперь все строение, возведенное с такой тщательностью ради сокрытия убийцы мадам Арсизак, рушилось прямо на глазах, потому что архитекторы не учли одну деталь — хрупкую мадам Димешо.— Он вам сам это сказал?— Ему незачем было мне об этом сообщать, потому что она сама ему позвонила. Все были увлечены бриджем, и я сняла трубку, не желая их беспокоить.Гремилли был настолько счастлив от всего услышанного, что даже не подумал попросить дополнительных разъяснений. Он спешно простился с хозяйкой и помчался к доктору Музероллю.Врач долго не открывал, и когда наконец он появился в дверях, весь его вид красноречиво говорил о крайнем неудовольствии.— Не буду отрицать, мсье комиссар, вы очень любезный человек, но неужели даже в такое время нельзя оставить людей в покое? Я как раз готовлю себе ужин, и вот…— Я сожалею, доктор, что отрываю вас от дела, но боюсь, что теперь мне придется это делать гораздо чаще… Короче, должен вам сообщить, что вы попали в хорошенький переплет.— Быть того не может!— Может, еще как может!— В таком случае устраивайтесь в моем кабинете, а я пока пойду убавлю огонь. Благодаря вам, мсье комиссар, можно считать, что сегодняшний мой ужин испорчен.— Я в этом просто убежден, доктор.Музеролль отсутствовал всего несколько секунд, и когда он вернулся, лицо его сияло, как обычно.— Я слушаю вас, мсье комиссар.— Доктор, я обвиняю вас в убийстве мадам Арсизак.— Этого еще недоставало!— Вы признаете теперь, что игра в прятки окончена?— Признаю? Что за шутки! Ничего я не признаю! Что вы все пытаетесь пришить мне это дело?— Потому что начиная с нашей первой с вами встречи и вплоть до сегодняшнего дня вы не перестаете лгать.— Легковесное утверждение, вам не кажется?— И потому еще, что в ночь преступления, практически в момент преступления, вы находились в доме убитой.— Вам решительно все известно.— И из надежных источников. Мне сама мадам Димешо обо всем рассказала.— Ох уж эта доверчивая Берта… Да она может рассказать все, что душе угодно.— Не старайтесь, доктор. На сей раз этот номер у вас не пройдет. Отвечайте — да или нет: ходили ли вы к мадам Арсизак в ночь убийства и находились ли вы там в час убийства?— Она позвонила на квартиру нотариуса, зная, что я нахожусь там, поскольку это был день нашей традиционной встречи. Она начала с того, что спросила меня, с нами ли ее муж. Я вынужден был ответить ей, что нет. Затем она мне пожаловалась, что чувствует себя очень плохо, а в доме никого нет. Я не мог уклониться от своих обязанностей. Я — врач. Она сама мне открыла, мы поднялись в ее спальню, где я ее осмотрел. Верите ли вы мне, мсье комиссар, или нет, но задушил ее не я.— Чем вы это докажете?— Около полуночи я вернулся в дом нотариуса.— А мне показалось, что вы пошли навестить мадемуазель Танс и пробыли у нее до двух часов ночи…— Я действительно пошел к ней, но только после того, как предупредил Димешо о возвращении Элен. Я пришел на улицу Кляртэ как раз в тот момент, когда Жан и Арлетта выходили из машины. Они ужинали в Сен-Сиприене, что в пятидесяти восьми километрах от Перигё. И мы на самом деле пробыли вместе почти до двух часов ночи, обсуждая наше ближайшее будущее.— А потом?— А потом я вернулся к себе.— Вы можете чем-нибудь доказать, что Элен Арсизак была еще жива до того, как вы встретились с ее мужем?— Около половины первого ночи она снова позвонила нотариусу и сообщила, что ей никак не удается уснуть. И потом, мсье комиссар, врачи редко имеют склонность убивать своих клиентов, разве что по недосмотру, но я не думаю, что удушение можно списать на неосмотрительность.— Арсизак ушел вместе с вами?— Нет, он решил остаться у Арлетты до утра.— Почему же он изменил свои планы?— Наверняка из-за необходимости объясниться с женой.— Скорее всего, это и имело место.— Нет, мсье комиссар! Когда Жан пришел на бульвар Везон, его жена была уже мертва, что и подтвердил ваш судебно-медицинский эксперт. Вы удовлетворены, мсье комиссар?— А насчет ужина в Сен-Сиприене…— Ресторан «Монастырь», мсье комиссар. Жан хорошо знаком с его хозяйкой. Они ели там кролика «по-королевски» и поджаренную в собственном соку утку. Вам нетрудно это проверить.— Что я непременно и сделаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46