Пожалуй, настало время вытащить ее на свет божий, стряхнуть пыль и немножко ею помахать.
– О боги, – пробормотал Оскайн, и на лице его отразилась смесь огорчения и досады. – Что же это я натворил?

– У нас тут одна закавыка, Стрейджен, – промурлыкал Кааладор по-эленийски. – Наши желтые братцы не больно-то визжат от восторга, что надо, стало быть, плюнуть на всякие там условности.
– Пожалуйста, Кааладор, – сказал Стрейджен, – избавь нас от своих простонародных предисловий. Переходи прямо к делу.
– Так сразу? Это ж супротив естества, Стрейджен.
– Ты так думаешь?
Стрейджен, Телэн и Кааладор встретились в погребе в одном из прибрежных кварталов. Было позднее утро, и местные воры только-только начали свою деятельность.
– Как тебе уже известно, воровское братство в Материоне отягощено кастовыми предрассудками, – продолжал Кааладор. – Воры не разговаривают с мошенниками, нищие со шлюхами – разве что, само собой, по делу, – а гильдия убийц и вовсе отверженные.
– Вот это уж точно супротив естества, – заметил Телэн.
– Сжалься, Телэн, – страдальчески попросил Стрейджен. – Одного из вас с меня вполне достаточно. Двое – это уже чересчур. Почему это убийц так презирают?
– Потому что они нарушают один из основных принципов тамульской культуры, – пояснил Кааладор. – Это ведь наемные убийцы, и они не раскланиваются и не расшаркиваются перед своими жертвами, прежде чем перерезать им горло. Тамульцы просто помешаны на вежливости. Они вовсе не против того, чтобы кто-нибудь резал благородных господ за плату. Им не по душе грубость. – Кааладор покачал головой. – Вот почему тамульских воров так часто ловят и обезглавливают. Им кажется невежливым удирать, когда их застукали.
– Невероятно, – пробормотал Телэн. – Стрейджен, это еще хуже, чем мы думали. Если эти люди не разговаривают друг с другом, мы никогда не узнаем от них ничего полезного.
– Я ведь предупреждал вас, друзья мои, чтобы вы в Материоне не надеялись на слишком многое, – напомнил Кааладор.
– А что, прочие гильдии боятся убийц? – спросил Стрейджен.
– Еще как! – ответил Кааладор.
– Тогда с них и начнем. Как местные воры относятся к императору?
– С трепетом, само собой, и обожанием, которое граничит с откровенным обожествлением.
– Отлично. Свяжись с гильдией убийц. Когда Телэн передаст тебе от меня весточку, пусть головорезы схватят тех, кто возглавляет другие гильдии, и доставят во дворец.
– Чегой-то ты там замышляешь, дружочек?
– Я поговорю с императором и попробую убедить его произнести речь перед нашими Материонскими братьями, – пожал плечами Стрейджен.
– Ты, случаем, не спятил?
– Конечно нет. Тамульцы беспрекословно подчиняются традициям, и одна из традиций состоит в том, что император может на время отменить любую традицию.
– Ты понимаешь, к чему он клонит? – обратился Кааладор к Телэну.
– Я отстал от его мысли на последнем крутом повороте.
– Дай-ка я попробую пересказать твою идею своими словами, – сказал Кааладор светловолосому талесийцу. – Ты намерен нарушить все известные обычаи преступного мира в Материоне, приказав убийцам похитить главарей других гильдий.
– Верно, – кивнул Стрейджен.
– Далее, ты собираешься доставить их всех в императорскую резиденцию, куда вход им категорически запрещен.
– Верно.
– Затем ты хочешь упросить императора произнести речь перед людьми, о существовании которых он даже не должен подозревать.
– Примерно это и было у меня на уме.
– И император должен приказать им презреть освященную веками традицию и начать работать вместе?
– По-твоему, с этим будут какие-то трудности?
– Ну что ты, что ты. Я только хотел убедиться, что правильно понял тебя, вот и все.
– Так значит, все в порядке, старина? – осведомился Стрейджен. – Тогда я пойду поговорю с императором.


***

Сефрения вздохнула.
– Ты несносен, как ребенок, – сказала она. У Саллы глаза полезли на лоб.
– Как ты смеешь? – почти взвизгнул он. Лицо стирикского старейшины побелело.
– Ты забываешься, старейшина Салла, – заметил разъяренному стирику Заласта. – Советник Сефрения говорит от имени Тысячи. Или ты откажешься подчиниться решению Тысячи? И богов, которых она представляет?
– Тысяча заблуждается! – вспыхнул Салла. – Не может быть никаких соглашений между стириками и свиноедами!
– Это решать Тысяче, – твердым, как кремень, голосом сказал Заласта.
– Вспомните, что творят с нами эти эленийские варвары! – воскликнул Салла, задыхаясь от бешенства.
– Ты всю жизнь прожил в стирикском квартале Материона, старейшина Салла, – сказал Заласта. – Ты, наверное, ни разу в жизни и не видел эленийца.
– Я умею читать, Заласта.
– Счастлив это слышать. Впрочем, мы явились сюда не для того, чтобы обсуждать решение Тысячи. Верховная жрица Афраэли известила тебя об этом решении. Нравится оно тебе или нет, а тебе придется его исполнять.
Глаза Саллы наполнились слезами.
– Они убивают нас! – всхлипнул он.
– Для убитого, Салла, ты выглядишь просто великолепно, – заметила Сефрения. – Скажи, это было очень больно?
– Ты знаешь, что я имею в виду, жрица.
– Ах, да, – сказала она, – вечное и утомительное стирикское стремление присвоить себе чужую боль. Кто-то на другом конце земли протыкает ножом стирика, а у тебя идет кровь. Ты сидишь здесь, в Материоне, в роскоши и безопасности, жалеешь себя и втайне мучаешься от зависти, что тебе отказали в праве стать невинной жертвой. Что же, Салла, если тебе так хочется пожертвовать собой, я могу это устроить. – Лепет этого болвана вверг Сефрению в состояние холодной ярости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171