Подобные отсрочки присущи любым переговорам. Я сейчас в своей стихии. Мы избрали верную стратегию.
– Что нам еще надо сделать? – спросил Келтэн.
– Ничего, сэр рыцарь. Теперь их ход.


***

Она появилась со стороны реки, в свете дня, легко поднявшись по каменистой тропе, которая тянулась вверх по крутому склону. На ней были серое одеяние с капюшоном и простые сандалии. Черты ее лица были тамульскими, но кожа не имела золотистого цвета, присущего этой расе, и казалась не столько бледной, сколько бесцветной. В серых глазах светилась мудрость, длинные волосы были совершенно белыми, хотя на вид она казалась совсем юной девушкой.
Спархок и его друзья молча смотрели, как она поднимается по склону холма в теплом сиянии солнца. Она прошла по лужайке, где паслись кони. Чэль, белая кроткая кобылка Сефрении, с любопытством подошла к бесцветной женщине, и незнакомка ласково коснулась ее носа узкой маленькой ладонью.
– Дальше идти не стоит, – окликнул ее Вэнион. – Что тебе нужно?
– Я – Ксанетия, – ответила женщина. Голос у нее был мягкий, негромкий, но и в нем ощущалось то гулкое эхо, которое свидетельствовало о ее принадлежности к дэльфам. – Мне назначено быть вашим залогом, лорд Вэнион.
– Ты знаешь меня?
– Мы ведаем тебя, лорд Вэнион, – так же, как и всех твоих спутников. Вы не желаете идти в Дэльфиус, ибо опасаетесь, что мы причиним вам зло. Моя жизнь послужит залогом нашего доброжелательства.
– Не слушай ее, Вэнион, – жестко проговорила Сефрения.
– Ужели ты боишься, о жрица? – спокойно спросила Ксанетия. – Богиня твоя не разделяет твоего страха. Ныне вижу я, что это твоя ненависть не дает свершиться тому, чему свершиться суждено, и посему в твои руки отдаю я свою жизнь, дабы совершила ты с нею то, что пожелаешь. Ежели должна ты предать меня смерти и тем избыть ненависть свою – что ж, так тому и быть.
Лицо Сефрении залила смертельная бледность.
– Ты знаешь, Ксанетия, что я не сделаю этого.
– Так вложи губительное оружие в чужие руки. Так сможешь ты велением казнить меня, но не запятнать рук своих кровью. Не таков ли обычай твоего племени, стирик? Ты останешься неоскверненной, и ненависть твоя будет утолена. Чистой предстанешь ты пред своей Богиней и объявишь, что невиновна, ибо винить тебя будет не в чем. Кровь моя пребудет на руках эленийцев, а эленийские души дешевы, не так ли? – Она вынула из-под плаща каменный, сверкнувший, точно драгоценность, кинжал. – Сие орудие смерти моей, Сефрения, – сказала она. – Клинок вырезан из обсидиана, а посему не загрязнишь ты руки свои и душу свою прикосновением к мерзкому железу, когда прольешь мою кровь. – Голос Ксанетии был мягок, но слова вонзались в Сефрению, точно острые стальные шипы.
– Я не стану слушать этого! – горячо воскликнула маленькая стирикская женщина. Ксанетия улыбнулась:
– О нет, Сефрения, станешь, – проговорила она все так же спокойно. – Ведомо мне твое сердце, стирик, и знаю я, что слова мои прожгли его огнем. Ты услышишь их снова и снова. В тишине ночей они придут к тебе, с каждым разом становясь все жгучей. Истинно говорю, ты станешь слушать, ибо слова мои – слова истины, и во всякий день твоей жизни отдадутся они эхом в душе твоей.
Лицо Сефрении исказилось от муки, и она, разразившись плачем, убежала в пещеру.


***

Когда Итайн вернулся по узкой тропинке с лужайки ко входу в пещеру, на лице его было озабоченное выражение.
– Она говорит очень убедительно, – сказал он спутникам, – и я не почувствовал в ее словах и тени обмана.
– Возможно, ей нечего скрывать, потому что она ничего не знает о замыслах своих правителей, – с сомнением заметил Бевьер. – Вполне вероятно, что она лишь пешка в их игре.
– Она сама принадлежит к правителям дэльфов, сэр Бевьер, – покачал головой Итайн. – Ее можно назвать наследной принцессой дэльфов. Она будет анарой, когда скончается анари.
– Это имя или титул? – спросил Улаф.
– Титул. Анари – или, в случае Ксанетии, анара – это светский и одновременно духовный вождь дэльфов. Нынешнего анари зовут Кедон.
– А она не врет? – спросил Телэн. – Она ведь может только притворяться наследной принцессой, чтобы мы считали ее важной персоной, а на самом деле она пастушка или чья-то служанка.
– Не думаю, – сказал Итайн. – Может быть, это прозвучит нескромно, но я уверен, что никто не сможет солгать мне, не боясь быть разоблаченным. Ксанетия говорит, что она будущая анара, и я ей верю. Такой ход вполне соответствует дипломатической практике. Заложник должен быть важной персоной. Это еще одно доказательство того, как сильно мы нужны дэльфам. Я полагаю, что Ксанетия не лжет, а если это так, она – самое ценное, что есть у дэльфов. – Он скорчил гримасу. – Это в высшей степени противоречит всему, чему меня с детства учили думать о дэльфах, но мне сдается, что на сей раз мы должны им довериться.
Спархок и Вэнион переглянулись.
– Как ты считаешь? – спросил Вэнион.
– Не думаю, что у нас есть выбор, а ты?
– Пожалуй нет. Улаф прав. Мы не можем сидеть здесь до зимы, а если тронемся с места, все равно будем ехать в Дэльфиус. То, что с нами будет Ксанетия, – в некотором роде залог честности дэльфов.
– Ты думаешь, этого достаточно?
– Придется счесть, что достаточно, Спархок. Вряд ли мы получим что-то большее.


***

– Келтэн! – воскликнула Сефрения. – Нет!
– Кто-то же должен это сделать, – упрямо ответил светловолосый рыцарь. – Доверие должно быть обоюдным. – Он повернулся к дэльфийке и прямо взглянул ей в лицо. – Не хочешь ли что-нибудь сказать мне прежде, чем я подсажу тебя в седло? Скажем, предостеречь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173